– Это мама. Смотри, какая же красивая, да? Это тётя Лиза. Смотри, а это Сашенька и я.
Саша не смеётся, как обычно, и внутри Тани что-то замирает.
– А папа? ― прошептала она, поднимая на неё глаза.
Фотографии молодого человека, положившего жизнь за Россию, в альбоме нет. Таня секунду думает, прежде чем заговорить.
– А папы нет. Но ты не огорчайся, ладно? ― улыбнулась она, протягивая Саше фотографию.
– Вот же он! ― непонимающе качнула головой девочка.
– Нет, это не папа. Это очень, очень хороший дядя. Он нас с тобой защищал.
– А папа? ― переспросила она.
– А папы нет, ― повторила Таня.
Заходя в штаб с ведром и шваброй, она кляла всё на свете. Есть хотелось страшно, а на ужин снова, который день подряд, дали гречку и рыбу ― так было написано в обшарпанном меню. Рыбы Таня, как ни ковырялась, в трёх столовых ложках гречки найти не смогла, и желудок урчал, как десять волков одновременно.
Она столкнулась с ним на лестнице, заходя в общагу. Руки засунуты в карманы так, что видны костяшки. Уставший взгляд, тени под пустыми глазами.
Таня отдала честь, ощущая зуд раздражения под ногтями ― он лишь скривился, выплюнув: «Вольно».
– Думаешь, твой Радугин будет всегда вытаскивать тебя? ― даже не удосужился повысить голос: сощурил глаза. ― Иди, куда шла, курсант Соловьёва, и иди быстро.
– Лисёнок! Лисёнок! ― до невозможности радостно (боже, как повеситься хочется) заорала с другого конца коридора Валера. Она светилась, как рождественская ёлка, вприпрыжку направляясь навстречу Тане. Наконец-то улыбалась.
– Мы так хорошо погуляли сегодня, представляешь?! ― восклинула она, хватая Таню за обе руки. Ведро полетело на пол, но она, не замечая этого, пыталась кружиться. ― Боже мой, а погода какая!
Тане очень, очень хотелось заметить, что плюс четыре и ледяной дождь ― не самая лучшая погода для романтической прогулки, но Валере, конечно, было лучше знать, и потому она просто замолкла, улыбаясь и греясь о Танины тёплые руки.
В следующую секунду Валера вдруг замерла, уцепившись на Танины ладони, и посмотрела на неё испуганно:
– Я не могу представить момент, когда всё это закончится. Когда он уедет. Таня, что я буду делать без него?
– Сказать тебе, что? ― уже всерьёз рассердилась Таня. ― Будешь учиться, писать ему длинные письма, надеяться и ждать с войны. Как все это делают. Вот что.
– Да, наверное, ― слабо кивнула Валера, болезненно улыбаясь, а потом вдруг резко повеселела: ― Но как же мы погуляли сегодня! Представляешь, ходили…
Стуча в кабинет, они молились, чтобы там никого не было, но вскоре послышалось мерзкое писклявое «да». Капитан Ивкин, заплывший жиром и потом, восседал на стуле, как на троне, меря их свиными глазками.
– Разрешите войти? ― вздохнула Валера, крепче сжимая швабру.
– Ну и зачем вы пришли? Все только и делают,