Среди собратьев по перу его не жаловали, считая человеком чуждым, и глубоко антиобщественным. Что и должна была, подчеркивать его «достоевщина» – вредная и глубоко реакционная чушь. И в соответствии с духом времени, бдительные «доброжелатели» забрасывали письмами соответствующие органы, требуя покончить с многочисленными фактами разнузданного «антисоветизма». Как выяснилось позже, «возмущенная общественность» требовавшая реальной расправы, имела конкретные имена и фамилии, сплошь из окружения «близких друзей».
Каким-то чудом, он пережил Сталина. Вдохновленный, ухватился за вселявшее надежды время хрущевской оттепели. Но только для того, чтобы вновь испытать горечь разочарования, и грустно улыбаться выпорхнувшему из рук времени перемен.
По окончанию оттепели, наученной опытом семье, стало не до препарирования бесовства в творчестве Достоевского. И на семейном совете было решено убрать «старика» от греха подальше, в глубинку, в Саратов, по той простой причине, что именно провинция призвана охранять совесть, и подвергаемый испытаниям, русский дух.
– Слепцы! Они не видят, что превращают страну в пространство невежд? – возмущался дед. В такие, редкие минуты выпущенного на свободу гнева, он походил на демона, и низвергая молнии, неистовствовал. – Убивают свой народ; изощренно, изуверски. Боюсь, когда их кто-то остановит, будет уже поздно. После них на этой земле не останется ничего. Если бы я знал, что не наврежу близким, то бросил вызов этому варварскому государству! – высокомерно заявил он и…. пошел собирать свои книги.
В Саратове, он долго не мог найти себе занятие, пока не увлекся благоустройством дома, чтобы смягчить, по его выражению, условия своей «мягкой ссылки». Андрей, часто гостивший у него на каникулах, раззадоривал «старика», совершенно неуместными вопросами…
– Почему ты не любишь Советы? Ты не справедлив. Войну выиграли. Страну восстановили. Разве мы мало строим? А наши лозунги, подретушированные