Таким образом, мы приходим к выводу, что ислам, также как иудаизм и христианство, учит о Боге, о человеке в мире. Его теология включает космологию и антропологию. Антропологический аспект имеет как теоретическое, так и практическое измерения, а практическое обладает как внешним, так и внутренним, посредством каждого из которых, в особенности последнего, понятия Бога, мира и человечности обретают свой смысл и глубину.
Именно через этот круг постоянно углубляющейся интроспекции ислам представляет свое видение наиболее фундаментальных вопросов, которые ставит перед собой человек в любую эпоху. Ответы на вопросы даются посредством вовлечения спрашивающего в водоворот рациональной рефлексии, проницательного вглядывания, оценки и поступка. На социальном уровне, эта вовлеченность дает единство мусульманскому сообществу, символизируемое круговым обходом вокруг Каабы во время хаджжа. Это – то, на чем сфокусированы как личности, так и общины. Таким образом, теологическая работа также должна начинаться с ориентации на Бога, совершая «обход» вокруг сопряженных понятий человечности и мира, и, наконец, завершаться указанием на Него, Преславен Он!
Теология представляет себя в двух формах. Во-первых, теология – доктринальна. Она развивает и систематизирует постулаты веры. Во-вторых, теология наводит на мысли, она рекомендует принять ее постулаты веры. Мы можем представить это иначе, в контрасте описательной теологии с предписательной, или нормативной теологией. Описательная, или доктринальная теология – сравнительно прямая. В ней мы заняты стремлением понять учение религии, или учение различных толкователей религии, теологов, экзегетов и гностиков.
Нормативная теология более сложна, поскольку критерии оценки немедленно ставятся под вопрос. Традиционно нормативный вес теологической интерпретации искали в силе логически обосновываемой необходимости. Необходимо либо принимать утверждения теолога, либо испытывать постоянную боль противоречий. Всякий, кто оказывается не в состоянии принять результаты теологического умозаключения, находится под угрозой потери своей человечности, ибо последняя определяется в терминах разума, к которому апеллирует теолог. Такой подход представляется жестко авторитарным чувствительности современного человека, хотя редко кто задумывается над тем, почему все должно быть именно так. Математики и философы зачастую представляют свои результаты как вердикты более или менее чистого разума, и никто, даже самые либеральные из христиан, не чувствуют при этом себя обиженными. Так почему кто-то должен чувствовать