Мы с сестрой лежим на кроватях, сверчки стрекочут в зарослях только постриженной травы за нашим окном, воздух по-вечернему влажный. В то время мы выглядели как близняшки, загоревшие до черноты, с белыми полосками на коже, словно наши купальники были из скотча. Мы пошли в кровать еще мокрыми после ванны, с наших волос капала вода, а солнце было словно выбеленным, со светло-зелеными полосками. Спустя много времени после того, как звуки «Звездного пути» по телевизору стихли параллельно с храпом отца в комнате за стенкой. Мы вымотались за день, гоняя на велосипедах и делая надувных кукол из воздушных шаров в библиотеке. Как и большинство детей, мы с сестрой настаивали, чтобы двери шкафа были плотно закрыты перед тем, как мы ложились спать. Но в течение нескольких дней мы замечали, что наутро двери открыты.
Тем поздним вечером двери шкафа щелкнули и с шипением открылись. «Кристин, Кристин», – прошептала я своей сестре с нижнего яруса кровати. В черной глубине шкафа стояла тень, женщина с горящими красными глазами и короной из шевелящихся змей на голове. Она подняла руку. Благословление? Приветствие? Проклятие? Она заявила на меня свои права той ночью. Медуза, змееглавый монстр греческой мифологии. Леди Теней, темный страж и воплощение Королевы преисподней. Я лежала в изумлении, обездвиженная, словно сом, которого мой отец кинул еще живым в наш сад, где он будет лежать, пока не сгниет, превратившись в удобрения. В конечном счете Медуза исчезла. Может, это был сон. Но утром моя сестра сказала, что тоже ее видела.
Реальные или воображаемые, духи, которые посещают нас в детстве, что-либо означают. Медуза приходила не просто так. В течение моей юности ей предназначено было быть моим проводником сквозь преисподнюю. Для многих из нас, ведьм, первое попадание в преисподнюю случается не по нашей воле. Там, в пещерах подземного мира, мы превращаемся в чудовищ, униженных и одиноких. Медуза была моим стражем, моим монстром, моим проводником, но мне понадобилось пятнадцать лет, чтобы понять, что яд ее змеиной короны на самом деле могущественное лекарство.
Повзрослев, я поверила, что насилие случается с каждым. Потому что моя мать была жестоко обижена своим отцом, потому что и я, и моя сестра подвергались бесчеловечному обращению, как и многие другие девочки, которых я знала, потому что мой отец часто ссылался на свои собственные травмы, нанесенные ему его отцом: тот, будучи шефом полиции, зверски избивал сына, а его мать закрылась однажды в ванной, угрожая убить себя… Потому что даже мой брат, источник одной из многочисленных моих ранних травм, и тот был травмирован; потому что история наводнена насилием,