Профессор посмотрел на кадровика. Тот, казалось, был немного обескуражен, но только немного и быстро пришёл в себя, когда понял, куда клонит Прокофьев.
– В норме, Александр Иванович. Только вот, холост наш Бобров. Как бы комитет не отклонил кандидатуру. Не любят они холостяков отправлять за границу. Не доверяют им.
– С комитетом я договорюсь, дам личную гарантию. Я этого парня хорошо знаю. Значит так, срочно оформляйте ему загранпаспорт. В общем, готовьте его, всё как положено, инструктаж, техника безопасности. Я до конца дня буду у себя. Если, что не так, звоните. Малышевский груз очень важен, эта операция находится под контролем ЦК. Введите его в курс дела, ознакомьте с документами. Позвоните самому Малышеву, скажите, что нашли замену, пусть и он сам приедет и проинструктирует Боброва. Объяснит, так сказать, нюансы. Давайте, работайте, работайте!
Кадровик всё это время согласно махал головой. Прокофьев, наконец-то обратился и к самому Боброву.
– Вот что, Бобров, придётся отложить отпуск. Ты комсомолец? Ну, значит и Родина тебя не забудет. Отпуск придётся отложить, потом отгуляешь. Будь здоров, Всеволод Константинович. Николай Петрович тебе всё объяснит.
Только Прокофьев вышел, как кадровик развёл руками и замотал головой.
– Вот, что значит родиться в рубашке. Ну и везёт же тебе, парень. Быстро в отдел виз, или нет, беги на первый этаж к фотографам. Я сейчас туда позвоню. Надо же, люди годами ждут, а тут – только с парты и сразу – Франция! Прокофьева – то, откуда знаешь? Родственники, что ли?
– Получается так, – замялся Бобров, – но мне бы домой съездить. А свадьба, как же?
– Вот что, Бобров, слушай меня внимательно. Свадьбу придётся отложить, через месяц вернёшься, привезёшь своей невесте настоящие французские духи, и она тебе всё простит. Учти, парень, это шанс и если тебе повезёт, если хорошо себя зарекомендуешь, то тебя могут там оставить…ну и везучий же ты, Бобров, – неожиданно он запел вполголоса, – пароход белый – беленький, ты меня позови, мы по палубе бегали, целовались с тобой… везучий, чёрт…собирайся, ночным экспрессом в Ленинград!
Конечно, он был счастлив тогда. Получить такое назначение сразу после окончания института было практически невероятно. На такое могли рассчитывать только единицы, а удача выпала ему, Севе Боброву. Способности здесь играли небольшую роль, в его институте дураков не держали. Связи, в том числе родственные, ценились на вес золота. Простая случайность, как ему казалось тогда, один маленький эпизод и словоохотливый кадровик разнёс по всему министерству, что Бобров – родственник самого Прокофьева. И этого оказалось достаточным, что перед Севой открылись все двери, он не мог не заметить особого отношения к себе. Но оставалось самое трудное – объяснение с Марией, с матерью. Он очень боялся, что его могут не понять.
Вечером все документы уже были готовы. Его затаскали по кабинетам, усталый, но довольный, он вышел из здания министерства. В его кармане лежал новенький загранпаспорт, служебное удостоверение сотрудника министерства внешнеэкономических