В камине что-то громко щелкнуло с яркой вспышкой, осветив Калавия. Он не мигая смотрел в глаза Белфарда.
«Почему он смотрит на меня с таким страхом и ненавистью?».
– Вы назвали меня братом Морана, – Белфарду с трудом удалось отвести взгляд от капеллана. – Однако я не сделал Выбор, а значит не имею права, чтобы ко мне так обращались.
– Ты имеешь здесь больше прав, чем любой из храмовников в Обители, – с нажимом произнес Превосходительство. – Выбор за тебя сделала Матерь, а посвящать сегодня тебя буду лично я. Но для начала мы все вместе должны уладить некоторые неразрешенные дела. Сейчас ты будешь отвечать на мои вопросы и вопросы капеллана. И я прошу отвечать тебя точно и правдиво, чтобы мы затем поскорее смогли ответить уже на твои вопросы, коих, я думаю, за сегодняшнее утро накопилось не мало.
Превосходительство, как бы случайно, провел пальцем по стальной рукояти секиры, которую он перед этим вальяжно уложил перед собой на столе.
«А если мои ответы тебя не устроят, ты отрубишь мне башку, а тело скормишь самой злобной суке в псарне – так ты хотел закончить свою фразу».
– Итак, начнем по порядку, – продолжал Превосходительство. – в тот день, когда тебя нашли, Бомо вместе со своим капитаном направлялись в Восточный Дозор. Бомо явился ко мне с докладом и сообщил о находке. Поначалу капитан Вар хотел тебя прогнать или убить, но Бомо его остановил. Что-то в твоем взгляде, как он сказал мне во время доклада, заставило его погрузить тебя на лошадь и отправить в Обитель. Ты был в бреду, и как сказал Бомо, «молол какую-то околесицу о праве крови и днях возвращения».
– Как я уже сказал, я не помню…
– Просто слушай, – отрезал Его Святейшество. – Для Бомо эти слова были пустым звуком, но для нас с Калавием они были громом среди ясного неба. Мы их уже слышали, и они же написаны здесь.
Превосходительство слегка привстал и извлек из внутреннего кармана то самое письмо с Последним Пророчеством, которое Белфард видел сегодня утром издалека. Сейчас оно лежало на столе, и Белфард мог свободно прочитать буквы, что были выведены на конверте красивым размашистым почерком.
Он опустил свой взгляд на этот прямоугольник бумаги, и в тот самый момент мир ушел из-под его ног. Его словно подхватило течение реки, и, швыряя о камни, понесло на встречу бурлящему водопаду. Слова, что были написаны в правом верхнем углу, отныне и навсегда определяли судьбу Белфарда:
Для Белфарда,
С воззванием.
Лиллит
– Я не…
– И мы не, – с улыбкой перебил его Превосходительство. – Триста лет назад я не знал никакого Белфарда, ты понимаешь?
Капеллан Калавий, до этого не произнесший ни одного слова, нарушил молчание.
– Этим именем ты назвался преториям, что нашли тебя, прежде чем ты отключился.
– Преподобный Серафим сказал, что на конверте значится два имени, – вспомнил Белфард. – Одно, как теперь я выяснил мое, а второе, получается…
Превосходительство