Карантин для родственников. Алла Эльч

Под сладкую «Тамянку» весь вечер изливали душу на предмет бардака в семьях. Говорили, что сыты по горло. Тоскуя по жару новизны ощущения, тянулись друг к другу. А потом была комната «…уютное место, оплата почасовая…». Предательский блеск глаз, припухлость зацелованных губ, уход из дома под любым предлогом. Любовь крутили в гостинице, в машине, иногда рыжеволосая Люсьена на пару часов давала ключи от квартиры. После – возвращались: он к жене с тещей, она – к мужу, детям. И притупляя стыд, появился иммунитет на скандалы. Андрей запил? Да, что он раньше не пил?! Нашел причину, с работы уволили. В первый раз что ли? Да его трудовую книжку полистать – рябит в глазах. Дура! Поверила, вернулась в Новосибирск. Клюнула на сладкую наживку:

      –Ника, все будет иначе! Ты, дети – главнее нет! За работу держаться буду, от отца – ни копейки! Сами будем жизнь строить!..

      Продержались всего-то полгода. А там Роговцев старший подложил сыну свинью. Возвращался старый ловелас от любовницы, его пьяного ограбили, чуть не прибили до смерти. Галина кинулась к сыну: «Андрюша! Папа пропал, ищи – ты знаешь где!..»

      Сын, обзванивая знакомых, мотался по городу. Нашел полуживого родителя в квартире очередной пассии. Скорей в больницу, под капельницу. А через три дня (мать намекнула, что у Ники с кем-то шуры-муры) – сам напился до поросячьего визга в каком-то баре; приставал к девчонке, у той дружок – бывший десантник. Выплюнул Андрюха зубы передние. Трещина переносицы, нос в гипсе. Любуйся, жена. Все пошло по-старому… Правильно, дважды в одно болото – диагноз.

      ***

      А за тысячу километров от проблем Ники жизнь ее родителей, слава богу, текла своим чередом.

      Сборник стихов тиражом в триста штук еще носил запах типографской краски. Презентацию наметили на пятницу. Кто и что – распределили с вечера. Елена с утра в парикмахерскую. Илья – торты, цветы: «Начало в двенадцать, успеем…»

      За ночь небо затяжелело. С рассветом подмороженный воздух заискрил алмазной россыпью, а после стал жонглировать мириадами снежинок. Прикрыв шарфом брызнутые лаком волосы, Елена на маршрутке доехала до музейно-выставочного центра.

      На стенах просторного зала обитало лето. Излюбленные пейзажи местных художников: сочная зелень долин, купающиеся в солнце подсолнухи, извилистые берега речки Чагры.

      За легкой ширмой в правом углу просматривался во весь рост гипсовый, с немного поврежденным носом В.И.Ленин (по четвергам здесь собирались коммунисты). Посреди зала стулья в шесть рядов, старенький стол, прикрытый куском красного бархата.

      – Ух, ты, вьюга поднялась, – Илья прикрыл форточку, – Лен, да не волнуйся. Придут те, кому надо прийти.

      Презентация сборника стихов проходила по обычной схеме. Избитая форма представления автора другим лицом. Как правило, растянутый монолог: вот он наш уже признанный или только начинающий. Родился в таком-то году… прошел такой-то жизненный путь. И какая это радость наблюдать за его творчеством, как говорится, описывать жизнь – особый талант голос подает. Об этом таланте надобно говорить.