Там же в Никольском, на базе фабрик, принадлежавших старшему сыну Елисею, для внука Викулы выделилось Товарищество мануфактур «Викула Морозов с сыновьями».
В Богородском уезде, во главе с сыном Захаром, образовалась «Компания Богородско-Глуховской мануфактуры».
И на запад простерлась рука четверорукого Саввы Васильевича – «Товарищество Тверской мануфактуры бумажных изделий», чтобы не обделять и сыночка Абрама, названного так из любви к Ветхому Завету.
Но главной-то, главной морозовской столицей было, конечно, Никольское, вобравшее в себя окрестности и ставшее Орехово-Зуевым.
Именно туда и был отправлен после московской порки непокорный бизон Савва Тимофеевич. Ведя уже и заграничные дела, Тимофей Саввич знал и такое полюбившееся словцо – бизон. Не бык, не бугай – бизон! Прилипло оно к московскому студиозу-бузотеру. За упрямство и настырный нрав.
Но кто из Морозовых не был грешен упрямством?
Размышления о житье-бытье студиоза Саввы Морозова прервало нашествие друзей.
– Амфи?
– Вязьмин?
– Откеля вы?
Ерничая, он кричал за десятерых. Соскучился в домашнем заточении. Он уже и не помнил, что связывало между собой этих веселых пришельцев. К нему-то Вязьмин пристал по праву владимирского землячества, но где его подцепил вездесущий Амфи. Савва попросту позабыл, как их выручала удалая Петровско-Разумовская академия. Друзей обнимал так, что Амфи не в шутку вскричал:
– Хан? Ты же не в гареме?
– Будет и гарем. Погоди, не все сразу.
Наконец Савва успокоился и повел друзей в сад, в котором белой пеной уже вспухала черемуха и вот-вот готовы были брызнуть вишни. Замечательные владимирские вишни, с которыми и южный виноград, кажется, не мог соперничать. Но не они занимали гостей, а роскошная беседка, поставленная возле текущего к пруду ручья. Савва недавно пил там чай, и еще шумел на столике самовар.
– Славно живешь, зуевский узник!
– Да уж, не шлиссельбургский, – встрял Вязьмин.
– Я слышал, ты был там?
Трудно было говорить об этом. Даже суетливый Амфи помолчал, прежде чем ответить:
– Был.
Он закурил, забыв, что находится в старообрядческом окружении. Но Савва-то – какой старообрядец!
– Кого раньше схватили, тем, можно сказать, повезло. Эта шлиссельбургская мадонна Вера Фигнер, этот прекраснодушный Николай Морозов… Кстати, не твой ли родственник?
– Он же дворянских кровей.
– Слышал я другое – побочный отпрыск.
– Ничего себе – отпрыск! По отцу – чуть ли не царского рода. Его прадед, женатый на Екатерине Алексеевне Нарышкиной, находился в родстве с Петром Первым.
– Да,