Сирень дергает меня за волосы, резкая боль заставляет проснуться.
– Спишь на работе? – спрашивает она.
Я открываю глаза, и вокруг меня снова только запахи дыма и разнообразных духов мадам. Сирень завивает мне волосы. Похоже, я задремала.
Девушка хватает меня за запястья, рывком ставит на ноги, продолжая взбивать мне локоны.
– Мадам хочет тебя видеть, – говорит она.
– Сейчас?
– Нет, завтра, когда у нее будет ломка, а все клиенты уйдут. Надевай.
Она сует мне в руки ком солнечно-желтой ткани и даже не дает себе труда отвернуться, пока я надеваю платье.
Оно оказывается слишком длинным и волочится по земле. Сирень помогает мне перекинуть шлейф через плечо.
– Это называется «сари», – объясняет девушка. – Поначалу в них странно, но можешь мне поверить, мадам разрешает девице надеть такое лишь тогда, когда хочет ее продемонстрировать.
– И кому именно она хочет меня продемонстрировать?
Сирень молча улыбается, расправляет ткань, свисающую с моего плеча, и, взяв за руку, выводит меня из палатки.
Выволакивает в ночь. Воздух настолько холодный, что оставляет ощущение пощечины. Снег вокруг закручивается вихрями, не задерживаясь на земле. Очень правильно, что снег не лежит спокойно – здесь никогда ничего не останавливается. Девицы вечно в движении; все обитатели парка – винтики одной машины, колесики гигантского часового механизма.
Мадам бежит ко мне, протягивая руки. Ее шарфы и пышные рукава летят позади нее полосами оранжевого, лилового и шелковисто-зеленого.
– Вот теперь у тебя вид настоящей леди! – говорит она.
Джаред стоит позади нее, суровый и замкнутый. Вокруг шеи у него намотан оранжевый шнурок, в руке зажата лампа. Он в футболке, поэтому видны его руки – мускулистые и покрытые смазкой. Днем я видела, как он лежал под огромным устройством, издалека похожим на кое-как свинченную и вибрирующую модель странного автомобиля, на которую натянули гирлянды фонариков. Несмотря на холод, у него на лице блестят капли пота. Глаза его темны и бесстрастны.
Мадам щиплет меня за щеки, с силой прихватывая их пальцами. Я вздрагиваю, но не пытаюсь отстра-ниться.
– Тебе нужно побольше румянца, – заявляет она с резким смехом. – Пошли, пошли.
Она ведет меня, схватив за запястье, а Джаред следует за нами. Я ощущаю, как его взгляд сверлит мне затылок.
При каждом шаге в ноги больно впиваются камушки. Вот еще одна странность этого места – тут никто не носит обувь.
Мы минуем чертово колесо; оно еще работает, но людей в кабинках нет. Проходим мимо палаток, которые шуршат, хихикают и светятся мерцающими огнями. Холодный ветер бормочет слова – их не удается разобрать. Пепел от сигареты мадам летит мне в глаза. Кто-то шуршит в зарослях мертвых подсолнухов, преследуя нас. Поначалу я думаю, что это какое-то животное, но вдруг замечаю белое платье Мэдди. Странный ребенок! Даже Сирень это признает.