Далеко, в заречье, с глухим стоном сорвалась в воду глыба подмытой глины. Вокруг людей чернела выжженная земля. Ветер вздувал холодный пепел. Шумно отфыркиваясь, шарили мордами по промежку лошади. Василиса, ширкая носом, вытирала рукавицей глаза.
– Да, вот какие ленинградцы! – тихо сказал гость. – А вы, я вижу, не очень-то торопитесь с победой? Это с утра наработали? – указал он здоровой рукой на поле.
Под Марфой затрещали сани.
– И того бы не надо! Земля не отошла, холодом дышит – не чуешь?
– Экая ты, Марфушка… С тобой как с человеком, а ты как медведица. Да вы не бойтесь, – подмигнула Варвара гостю. – Это она на председателя…
– Понимаете, – вмешалась Настя, – председатель у нас Лихачев… Мы ему: подождать надо, земля не отошла, а он и слушать не хочет. Здешние поля, говорит, колом торчат у начальства, всю картину марают. Ну и выгнал, а пахать все равно нельзя.
– Так, так, – задумчиво сказал гость. – Ну, мне пора. Спасибо за беседу. – Он улыбнулся глазами. – Встретимся еще.
– Мы тоже поедем, – решительно сказала Марфа. – Бабы, запрягайте лошадей.
Василиса уже вдогонку крикнула:
– Да вы сами-то чей, гостенька? Как вас звать-величать?
Человек в шинели обернулся:
– Лукашин. Иван Дмитриевич.
– Так, так, Иванушко… К родимой, значит, да к жене попадаешь? А из какой деревни? Фамилия-то ровно не здешня.
Новый знакомый неожиданно и весело рассмеялся:
– Из райкома. На посевную к вам послан.
Женщины с немым изумлением переглянулись между собой.
– Вы уж нас не обессудьте! – опять вдогонку закричала Василиса. – Может, чего и лишнего наговорили…
На покатой горушке, перед самым спуском в низкую луговину, сплошь затопленную половодьем, Лукашина догнала молодая смазливая бабенка, игривый взгляд которой он чувствовал на себе во время недавней беседы с колхозниками.
– Коль уж вы бойко шагаете! Походочка фронтовая – я вся запышалась… Вы куда это направились? Вон теперь где переходы-то, – указала она на кусты слева. – Пинега раздичалась – страсть. Чужому человеку и ходу нет. Пойдемте. Уж коли я первая вас заприметила, я и выведу…
Варвара задорно подмигнула ему, слегка приподняла подол платья и свернула налево.
Лукашин, приноравливаясь к ее мелкому шагу, кивнул на реку:
– Что она у вас, всегда такая?
– Пинега-то? Раз в десять лет молодость вспоминает. А так, чего уж – не Черное море, – авторитетно заявила Варвара и сбоку посмотрела на него: учти, мол, и