Глупость собственных мыслей Даниил ощутил лишь спустя какое-то время. Но прежде он проверил документы, которые показал ему Темнолицый. Прослушал всю ту околесицу, которой разразилась женщина с пакетами. Что-то про бедных животных и живодеров, которых нужно на кол сажать. Пронаблюдал за тем, как Темнолицый погрузил мертвую дворнягу в багажник припаркованного неподалеку старого японского пикапа. Багажник был застелен какими-то грязными тряпками.
– Никаких проблем, начальник, – повторился Темнолицый. – Першину привет.
Он уехал на своем пикапе прочь, оставив лишь кровь на асфальте дорожки и возмущения, повисшие в воздухе. Вскоре осталась только кровь. Окна дома оказались закрыты, женщина с пакетами скрылась в неизвестном направлении, а Даниил продолжал смотреть на темно-красную лужу.
Сидя дома перед телевизором, приобняв Ольгу и пытаясь расслабиться, он все думал о мертвой дворняге. Думал о том страхе, который испытывал каждый раз при виде собак, не только бродячих, но и закованных в ошейники и намордники. Этот страх был в нем с раннего детства. Неоправданный, как и аэрофобия Ольги, которую так отчаянно не понимал и не принимал Даниил.
Так почему же ему стало так не по себе от вида мертвого животного на земле и стоявшего рядом с ней живого ублюдка, который нажал на спусковой крючок? Ведь теперь будет спокойнее на улицах, и меньше шансов, что эта дворняга вцепится какому-нибудь ребенку в ногу или, еще хуже, в лицо или шею.
Жестокость. Ведь казнь характеризуется не столько результатом, сколько способом исполнения.
Не стреляй посреди бела дня, чертов дикарь! На людях, на глазах у детей! Вот что Даниил хотел сказать темнолицему ублюдку, но не нашел слов. Пожалуй, впервые так замялся. Как неопытный пацан себя повел. Подумал о жестокости и о том, откуда она возникает, хотя знал, что это путь в никуда…
– Эй, ты со мной? – спросила Ольга, тем самым вернув Даниила из пучины мыслей.
– Да, я здесь, – слова давались с трудом. – Просто… сегодня, когда возвращался домой, произошло кое-что…
Даниил поведал о том, что случилось. Получилось сухо, неестественно.
– Чертов дикарь! – оскалилась Ольга, выслушав мужа. – Это ведь при людях, на глазах у детей…
«Она сразу отреагировала должным образом, – размышлял Даниил, глядя в ее голубые глаза. – Впрочем, сидя на диване, в тепле и уюте, порицать и ругать куда проще и приятнее. Это вам не на пару с пистолетом Макарова выскакивать из-за угла и брать на мушку вооруженного мужика в камуфляже. Думая о гражданских как о потенциальных жертвах.
Глупо сравнивать. Ольга… она другая. Из другого мира. Не такая испорченная и притертая жизнью, как я. Тонкая,