– В Донгмине говорят, что животные чувствуют приближение зла и бед лучше любых предсказателей, – сообщила она тихо, и, как показалось Ирвину, с ехидной усмешкой.
– Говорить не возбраняется, – сердито отрезал тот.
Странно, но задуманное черное дело играло с Силиваном дурную шутку – чем дальше он работал над своими замыслами, тем чаще обрушивалась на старика волна противоречивых чувств; смутного беспокойства, колкой злости, мучительных сомнений. Жадные до наживы южане уже почти в его кулаке, но родственники герцога Эртона знают слишком много, и беда, если захотят написать письмо ему. Хорошо, что ни кузену Фрэнсиса, ни его племянникам не хватило ума сделать это, да хранит Творец эти чудесные бестолковые головы…
Они оказались дома ранним вечером шестнадцатого дня месяца Осеннего Тепла.
– Хорошо, что Гай остался в столице, – вполголоса проговорила Вен, когда карета, наконец, остановилась у ворот родового поместья. – Городские веяния выудят из него внушенную тобой дурь.
– Опять? – спросил Ирвин устало, чувствуя то ли злость, то ли раздражение.
– Я и не прекращала выражать тебе свое мнение.
– Но это не помешало тебе отравить Мейсонов.
– Довольно! – Вен крепче сжала ручку клетки желтыми сморщенными пальцами и яростно посмотрела на мужа. – Я не желаю больше слышать о грехе, который, к слову сказать, взяла на свою душу лишь для того, мой дорогой, чтобы ты не повесил его на Гая! И продолжаю молить Творца о твоем вразумлении, хотя моя надежда тает с каждым днем, будто свечка.
Отчеканив эти злые хриплые слова, Вен Силиван удалилась в дом гордой поступью, а Ирвину совершенно не хотелось ее догонять. Пусть проведет некоторое время в своих покоях или в библиотеке, остудит свой пыл, и тогда они смогут поговорить и понять друг друга. С каждым годом это становилось все сложнее, но Ирвин хотя бы изредка пытался вникнуть в характер супруги. А она наотрез отказывалась его понимать, даже, несмотря на помощь с Мейсонами.
Сердце тревожно сжалось и кольнуло, когда он, отдав приказы слугам, отправился в пустую гостиную, а отвыкшие от ходьбы ноги неприятно заныли. И все же отдыхать нельзя, нужно написать в Вету о благополучном прибытии и о том, чтобы эти два неслуха, сын с внуком, не вздумали ничего делать без его, Ирвина, ведома. Хотя, учитывая, что Деметрий – не рыба и не мясо, изображающий из себя вечного страдальца, ничего не должен натворить. Если только южане уломают на какую-нибудь очаровательную подлость.
Пройдя мимо гостиной, Ирвин решительно шагнул в открытый кабинет и сразу сел за стол. Перо быстро легло в сухие пальцы, позабылась