– Довольно! – Вен крепче сжала ручку клетки желтыми сморщенными пальцами и яростно посмотрела на мужа. – Я не желаю больше слышать о грехе, который, к слову сказать, взяла на свою душу лишь для того, мой дорогой, чтобы ты не повесил его на Гая! И продолжаю молить Творца о твоем вразумлении, хотя моя надежда тает с каждым днем, будто свечка.
Отчеканив эти злые хриплые слова, Вен Силиван удалилась в дом гордой поступью, а Ирвину совершенно не хотелось ее догонять. Пусть проведет некоторое время в своих покоях или в библиотеке, остудит свой пыл, и тогда они смогут поговорить и понять друг друга. С каждым годом это становилось все сложнее, но Ирвин хотя бы изредка пытался вникнуть в характер супруги. А она наотрез отказывалась его понимать, даже, несмотря на помощь с Мейсонами.
Сердце тревожно сжалось и кольнуло, когда он, отдав приказы слугам, отправился в пустую гостиную, а отвыкшие от ходьбы ноги неприятно заныли. И все же отдыхать нельзя, нужно написать в Вету о благополучном прибытии и о том, чтобы эти два неслуха, сын с внуком, не вздумали ничего делать без его, Ирвина, ведома. Хотя, учитывая, что Деметрий – не рыба и не мясо, изображающий из себя вечного страдальца, ничего не должен натворить. Если только южане уломают на какую-нибудь очаровательную подлость.
Пройдя мимо гостиной, Ирвин решительно шагнул в открытый кабинет и сразу сел за стол. Перо быстро легло в сухие пальцы, позабылась давящая усталость, все остальное, кроме необходимости отослать письмо поскорее, отошло как можно дальше. Он окунул конец пера в чернильницу и занес было его над белоснежным листом бумаги, когда гармонию, созданную постепенно ставшим благостным настроением, резко оборвала жена. Приближающийся стук каблуков за дверью, тонкий и злой, мгновенно навел на мысли о том, что все плохо. Совсем. Возможно, даже гвардейцы или солдаты Эртонов прибыли, чтобы арестовать заговорщика, и Ирвин, с досадой прерывисто вздохнув, опустил перо обратно. Откинулся на высокую спинку стула и скрестил руки на груди, мрачно глядя на распахнувшуюся от сильного толчка дверь.
Гвардейцев или слуг, желающих доложить об их прибытии, не было. Явилась сама Вен – как была, в дорожном платье из темного бархата, легкой шапочкой из тонкой материи, защищающей волосы восточниц в пути от пыли, разозленная, с искаженным от ярости лицом и поджатыми гневно губами. Такой Ирвин видел ее всего лишь раз – когда его покойный отец попытался отравить не понравившуюся возможную невестку, он сам едва не стал отцеубийцей, а строптивая Вен разозлилась на обоих. Дело едва не обернулась расторжением помолвки.
Нравы Силиванов никогда не были праведными и возвышенными, это стоило признать. Даже Гай пошел по стопам деда, пусть и не умышленно, едва не убив родного отца… Да, это все так, но что нужно Вен?
– Вот! – громко крикнула жена, прежде чем подойти к столу и шлепнуть со всей силы по нему письмом,