– Не забудьте еще самый главный титул – любимчик твоей женуш… – стремительный удар огромным кулаком, облаченным в стальную перчатку, окончательно отнял дыхание у изрядно избитого авантюриста, прикованного к особому креслу для пыток. Если бы не неимоверное количество ремней на шее, лбу и груди, то допрашиваемый скрутился бы в три погибели и начал отхаркивать кровью.
– Хорошо… хорошо… – сдавленным голосом спустя полминуты выдавил Кшиштоф, – я во всем признаюсь… я еще и постоянный посетитель твоей мамаши, – оскалил он окровавленный рот. Командир совсем озверел от ярости и гаркнул, чтобы готовили шибицу1.
– Да ты, подлец, вообще в курсе, за что тут тебя держат, язва ты моровая?! – медведоподобный служивый откинул окровавленную тряпку после протирания своих побитых кулачищ – кувалд.
– Густаф, ладно. Я сознаюсь. Это я спёр ту серебряную вилку у князя на приеме. Доволен? – уголки кровавого месива, напоминавшие рот, виновато поползли вниз, а в глазах потух огонек удали и бравады.
– Ты, правда, или тупой, или сумасшедший, – со вздохом, потёр дознаватель толстую кривую переносицу под кустистыми рыжими бровями. – Ты пятого числа этого месяца взялся за работу, которую тебе предложил князь. Помнишь такое? – узник вяло закивал. – Олафа Бергсена помнишь? Наш князь? – снова понурое кивание. – Ты обещал ему прибить тролля, который поселился недалеко в горах от Феллана и стал красть скот у доброго люда. Это у тебя в твоей башке еще осталось? – с видом учителя, который уже не верит в своего бестолкового ученика, Густаф продолжал раскладывать все по полочкам, прохаживаясь по небольшой, залитой тусклым светом свечей и остатками прошлых допросов камере. – Так вот, дурень ты этакий, ты убил этого тролля? – он снова наклонился над припухшим от побоев лицом авантюриста.
– Так то был тролль? А я – то думал, это твоя мамаша, – залился слегка хрипящим смехом Кшиштоф, время от времени сплевывая кровь.
Его собеседник, который уже третьи сутки ломал голову над тем, как же добраться до информации, таящейся в этой захламленной кучерявой голове, тяжело вздохнул и, вложив весь вес своего могучего двухметрового тела северянина, ударил от плеча прямиком в нос несчастного. Однако кулак пробил не носовую кость и лоб авантюриста, а спинку садистского стула, на которм он сидел. Прикованный еще пару секунд назад, изрядно потрепанный, но счастливый, Кшиштоф, качаясь, уже стоял в разодранной рубахе, залитой кровью, слюнями и еще бог знает чем, в богатых вельветовых сине-зеленых штанах; в руках у него была серебряная вилка, которую он «бессрочно позаимствовал» у князя на приеме.
Взревев, как медведь, Густаф вытащил громадный кинжал из-за пояса и приготовился к рывку. Авантюрист же играючи и легко подскочил, перенеся вес с одной ноги на другую, встав полуоборотом, и поднял вилку в оборонительной позиции «плуг2». Дыхание медленно пришло в норму, лишь раззадоривая молодое и горячее сердце, жаждущее нового приключения. На лице играла улыбка. Караульный начал тихо рычать, подобно дикому зверю. Колени пленника напружинились, готовясь уйти в пируэт: небольшой отскок от стола с пыточными инструментами, а потом кошачьим прыжком оказаться на спине обидчика, всадить вилку под огромный стальной наплечник – единственную броню (кроме перчаток – наручников), которую носили берсерки Бергвейна, как и любого другого северного княжества. Глаза Густафа окончательно вылезли из орбит, и он с громогласным ревом, который заставил штукатурку осыпаться со стен, ринулся на улыбающегося, как умалишённого, Кшиштофа.
Не медля ни секунды, Кот Кверие нырнул поверх смертельной дуги широкого кинжала под правую руку, изогнулся, подобно дикому хорьку, и отскочил от стола, занеся серебряную вилку для решающего выпада. Вдруг тяжелая дубовая дверь, увенчанная железными вставками, распахнулась, заставив обоих отказаться от решительных действий и встать с раскрытыми ртами. В дверях стоял ландснехт 3с аккуратно подстриженной эспаньолкой и грамотой, даровавшей освобождение Кшиштофу. На время.
Допрашиваемый хорошо знал своего освободителя. Этот бравый воин некогда был его учителем, еще на островах Кверие, которые находятся к северу от Бергвейна. Когда авантюрист был еще маленьким мальчиком, на их деревню напали демоны Легиона. Остатки некогда непобедимой армады исчадий плана огня4, тьмы и страданий. Почти все жители его маленькой деревушки были убиты, а маленький Кшиштоф был бы угнан в плен, если бы не подоспевшая на выручку бригада ландснехтов, которые базировались на этом же острове. Облаченные в средние латы5, в помпезных шляпах, украшенных фазаньими, страусиными и, бог еще знает, чьими перьями, эти бесстрашные наемники своими фламбергами6 разогнали адские полчища. После набега Легиона уцелело лишь семеро: пятеро ребятишек и двое рыбаков, которые в это время были в море. Уходя из разрушенной деревни, отряд бравых воинов никак не мог отделаться от щуплого мальчишки с буйными кудряшками и печальной благодарной улыбкой. Он брел за ними всю дорогу, лишь изредка показываясь из-за кустов, как загнанный зверек. А дойдя до их лагеря – крепости, осмелел и заявил, что хочет стать одним из них. Этот щуплый мальчишка не желал, чтобы кто-то еще погиб от лап демонов, как его родители в