Первой на землю упала оторванная, изуродованная голова. В черепе – дыра, внутри пустота, глаза высосаны, вместо губ рваная рана. Передние зубы вырваны вместе с частью челюстей. Фроузен выскочил из-под защиты крыши. Что-то закапало на лицо. Пальцы смахнули капли. Он осмотрел ладонь, по коже расползлось чёрное. На землю вслед за головой упала рука без пальцев, затем нога. Туловище, изуродованное зубами и когтями настолько, что непонятно кому принадлежит, упало последним. В свете луны из кровавого месива как зубы высунулись острые ребра. Внутренности, естественно, отсутствуют. И доспехи не помогли.
– Так всегда, – прошептал Альмарик, – налетают, хватают несколько жителей и, насытившись, исчезают. До следующего раза.
Фроузен едва не задохнулся от ярости.
– Что это за твари? – прорычал он.
Паж пытался ответить, но дрожащие губы не позволили четко произнести слово.
– Цевии, – наконец вымолвил он. – Поговаривают, что их создали люди.
– И сколько их обычно прилетает?
– Три-четыре. Но бывали случаи, когда налетала стая. Тогда цевии убивали больше, чем… чем им надо. Они очень любят поиграть. Остатки тел потом пришлось снимать чуть ли не с каждой крыши.
– Живее к тауматургу, – бросил Фроузен.
– А что он может? – обречено сказал Альмарик. Ноги подкосились, он сел, спина коснулась стены дома, ладони обхватили голову. – Если бы он был в состоянии, думаешь не придумал бы хоть какую-то защиту от этих тварей, не говоря уже об их истреблении?
– Ты предлагаешь сидеть и ждать, пока они заберут и нас?
Альмарик в ответ безразлично пожал плечами.
– За мной! – рявкнул Фроузен.
Воины, опасливо таращась вверх, покинули ниши.
Альмарик повёл их по узким улочкам, лицо часто обращалось к небу, едва видимому в небольшой просвет между крышами. Только теперь Фроузен понял, для чего на черепице шипы и почему улицы такие узкие: цевиям сложнее протиснуться между нависающими крышами. Но это их не останавливает. Пару раз из дверей и окон высовывались любопытные, но горожане словно пугались отряда. Лёгкий шорох