– Слышь, Север, – раздалось над ухом шепот Баламута, – чего мы тормозим? Давай Интел его снимет, и пройдём дальше как по парку.
Север… С момента моей встречи с тактической группой Сапсана, состоящего из шести человек, прошло почти два месяца, а я уже привык к своему позывному настолько, что если бы меня кто-то назвал Романом или Северовым, то я бы не отреагировал. Ежесекундная борьба за жизнь, постоянное ожидание боя, даже сон вполглаза, начисто стёрли прошлую жизнь, где я был обычным программистом, а не чаровником, умеющим видеть незаметное и чувствовать едва проявившееся. Именно благодаря внезапно проклюнувшемуся дару, группе Сапсана и удалось выжить. Точнее половине группы.
Я тогда бичевал в подмосковных лесах, боясь заходить даже в давно заброшенные деревни, не говоря уже о городах. От голода едва не валился с ног. Жрал ягоды да сырые грибы, пил из ручьев и луж. Пытался найти выживших. И вот судьба вывела меня на просеку, через которую шла ЛЭП, на которой застыли шесть человек в военной форме, рюкзаках, разгрузках и при оружии, что несказанно меня обрадовало. Поначалу. Не сразу дошло, что они стоять неподвижно, боясь пошевелиться. Трое словно влипли лицами в невидимое стекло, упершись в него ладонями. Как потом оказалось, один из них командир группы майор Сапсанов Андрей Федорович, или проще – Сапсан, второй – лейтенант Хакиев Мурат Амурханович или Хаки, а третий – Велесов Алексей Викторович. Или Велес. Лица и ладони тройки посинели, тело бьёт мелкая дрожь, словно через них пропустили электрический ток. Сквозь оскаленные зубы пробивался хриплый стон, что странно, потому что по подёрнутым белой пеленой глазам видно, что смерть уже обосновалась в телах. Вены на шее вздулись так, что едва не лопаются. Оружие лежит у ног. Остальные стоят и в бессилии смотрят на конвульсии боевых товарищей, боясь пошевелиться.
Внезапно мне словно соринка в глаз попала, отчего застывшие бойцы стали смотреться словно через едва видимый морозный узор на стекле. С раннего детства я страдал миопией, поэтому нечёткость зрения для меня было делом привычным, поэтому воспринял это как огрехи моего зрения, позабыв, что очки не снимал с самого бегства из города. И это едва не стоило мне жизни. Я уже хотел пересечь границу между поляной и лесом, как один из военных крикнул:
– Стой! Иначе погибнешь.
Меня от его окрика пот прошиб. Я хотел смахнуть капли со лба. Пальцы зацепили оправу, и только в этот момент дошло, что очки на мне и мир должен быть чётким, а не расплывчатым. Будучи знакомым с некоторыми ловушками нового мира, я не стал делать глупость и пересекать запретную черту.
– Чем могу вам помочь? – крикнул я замершим на поляне людям.
– Ничем, – ответил один из бойцов, бритый наголо, с чёрной бородкой.
– Карачун прав, – бросил другой, по виду интеллигент, – уноси ноги парень, а то останешься здесь, как и мы.
– Говорил же, что нельзя выходить на открытую местность, – раздражено сказал третий, блондин с ёжиком коротких волос.
– А что произошло? – спросил я.
– Сами хотели бы знать, – зло бросил блондин. – Мы решили миновать просеку, дошли до её середины, и Сапсан словно влетел в паутину. Попытался вырваться, но ладони словно прилипли. Хаки кинулся ему на подмогу, и с ним произошло то же самое.
– А Велес, полагая, что можно выйти из ловушки тем же маршрутом, которым пришли, лишь доказал обратное, – проворчал его товарищ.
– И кажется, что на этот раз старуха с косой получит свою жертву, – пробормотал третий.
Он вытащил из разгрузки магазин, достал патрон и бросил в сторону дёргающегося в судорогах товарища. Ничего не произошло. Патрон пролетел мимо
– Очевидно, ловушка удерживает только живые объекты, – пояснил действия товарища интеллигент. – Причем только животных, на траву не реагирует. Возможно даже, что рассчитана исключительно на человека.
Осмотр вентеря, как потом стали называть подобные ловушки показал, что высотой она примерно в полтора человеческих роста, что натолкнуло на одну идею. Я забрался на дерево. Вид сверху поразил. Отряд оказался в центре небольшого лабиринта, стены которого словно сотканы из тончайшего хрусталя. Умелый мастер создал настолько сложные узоры на его поверхности, что от созерцания столь прекрасного произведения можно было потерять сознание. Но восхищаться в тот момент не хотелось. Особенно после того, как весь лабиринт сдвинулся вокруг невидимой оси градусов на двадцать. Прилипшие к его стенам люди сместились вместе с ним, и закричали так, будто с них сдирают кожу. Крики потонули в омерзительном клёкоте, словно им одновременно перерезали горло.
– И так уже третий раз, – сквозь зубы процедил блондин.
– И пауза между движениями сокращается, – сказал интеллигент. – Первый сдвиг произошёл спустя полчаса, второй – через двадцать пять минут, а следующая пауза длилась всего семнадцать. Что будет дальше – нетрудно догадаться. –