– Молофья, это то, от чего дети получаются, – пояснила она.
Возвращались на стоянку они вместе, держась за руки. Только пред самыми юртами она остановилась и поцеловала его, погладила по лицу.
– Вот видишь, у тебя всё получилось. Хуй у тебя такой молодец! И я теперь уж точно не целка.
– Я завтра уезжаю в посёлок.
– Приезжай, – улыбнулась на прощание.
Уезжаем
На следующий год Эркен не поехал в горы на стоянку к дядe, нужно было сдавать экзамены в школе. Но прошлое лето сделало из мальчика мужчину, и он уже чувствовал себя взрослым. Воспоминания постепенно стирались из памяти, оставалось только ощущение взрыва в спине и яйцах, который хотелось переживать еще и еще раз. Меж своими дружками он не хвастался тем, что случилось. Рассказывал только про волка и показывал малахай, украшенный серым хвостом. А дома, оставаясь один, он иногда засовывал руку в трусы и проверял свой пестик на вменяемость. Увы. Головка опять открывалась только на половину. Даже смоченная слюной залупа не хотела открываться. Старательные движения доставляли удовольствие, напоминали что-то далёкое. А когда измученный претензиями своего хозяина, член выстреливал бледную белую молофью и по телу разливалась истома. Но залупаться не хотел ни в какую, негодник. После таких манипуляций кожа на конце опухала и оставалась красной пару дней. Но потом всё проходило и можно было начинать тренировки заново. Эркен постепенно опять разуверился в своей мужской пригодности. Наверное, только фея горных ручьёв могла это сделать.
Время шло своим чередом. Школьные дела и игры с пацанами постепенно переходили в другую стадию. Он ничем не выделялся, не был лидером в компании, но и хуже других не был. А в тиши ночи, под одеялом, всё еще пытался восстановить прошлое. И только больше разуверовался в нём. То прошлое казалось далёкой сладкой сказкой, которую даже ручные старания не могли полностью заменить. В кругу товарищей, поглядывая на девчонок, занимаясь дома в тёмной комнате. Наступил август, теплое мягкое лето на целине. Родители засобирались уезжать в Россию, но Эркена это трогало мало. Они с товарищами продолжали проказить вечерами на танцах после кино. Исподволь тискать девчонок танцуя танго, в мечтах обладая ими, но не решаясь ни на что большее. А девчонки росли и оформлялись в девушек. Округлялись их плечи и задницы, из блузок начинали выпячиваться груди. Соски почти всё время торчали, что вызывало бурный интерес и кружило голову. Парни ошибочно предполагали, что такая девочка хочет ласки, а это было просто созревание. Соски набухали и болели. Прикосновение к ним из шалости отзывалось в девчонке болью, и только отталкивало