– Вижу, как ты маешься, да и мне пиво что-то не слишком помогло. Слабенькое больно, разбавленное, пади? – папа Федя разлил ледяную водку по гранёным стопарям. – Ты только не перепивай сегодня, а то как привяжется Похмелыч, не отвязаться будет после такого выпускного. Сейчас сойдётесь, начнёте вспоминать, всё по новой переживать, друг дружку спасать, и понеслось… под это дело! Мы с тобой лучше в баньке попаримся да щец я дома сварганю. Самогона мне сегодня литров пять принесут. Так понемногу и выберешься. Главное, чтоб дома и на сытый желудок. Когда он полный, много и не выпьешь! Проверено.
Глава вторая
Но париться им в баньке, увы, так и не пришлось. Сначала сам папа Федя не удержался и опился самогоном ещё круче, чем Санька на выпускной бормотухой. А потом, когда отец третий день не просыхал, к Саньке заявились уставшие от его молчавшего телефона приятели и позвали рыбачить с лодки.
– Смыка, бери пару батькиных спиннингов, – по-хозяйски распоряжался Сандора, которого не только уже по утру отпустили, но и взяли всего четвертной – за услуги вытрезвителя. – Братан вчера двух лещей на донку зацепил и сопы – целый кукан! На Быки рванём, там на течении голавль стоит и крупная плотва. А Зазуля прошлой весной даже щуку на червя выдернул, небольшую, правда. Но ловля там – ничтяк! Не заскучаешь.
– У вас хоть на бензин-то есть? – спросил пацанов очумевший от домашнего затворничества и Фединого полубреда Санька. – Или у батьки зацепить, пока он не очухался?
– Обижаешь, начальник! – с нарочитой укоризной прошепелявил сломавший на выпускном челюсть Питкин. – Вон Ганза с целой канистрой на площадке дожидается. К тебе не занесли, чтобы папу Федю вонью не раздражать. А то ещё возбудится и опять про 37-ой начнёт! Надоело, блин! Всё у нас так: прошлое – ужасно, будущее – прекрасно, а настоящего в натуре – нет!
– А рыбалка? – не согласился Сандора. – А грибы, а брусника с клюквой? Это что вам, не настоящее? А ещё у нас есть шесть бомб «Лучистого» и полведра варёной картошки с солёными огурцами и хлебом! Пошли, пацаны! Чо о будущем париться? У Горбача на лысине метка – значит без него, минерального секретаря, обойдёмся. Забодал он уже своим трёпом! В это время под окнами тоскливо завыла собака. Питкин нетерпеливо засучил ногами, осторожно потрогал распухший подбородок, сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Никак кто-то дуба врезал! Пошли быстрей, пока опять какая-нибудь задница ни наехала! И действительно,