В его словах, конечно, была искра рассудительности и здравого смысла. И да, я решил этот вопрос именно так, чтобы он обошелся без нежелательных последствий. Муки совести не давали мне покоя и я сомневался, что смогу вымолить прощение за это свое решение.
В реальность меня вернул Мартин, тарахтящий что-то мне на ухо.
С неба снова потоком хлынул дождь. Я знал что это не помеха тем, кто готовит костер для сожжения, был только рад, что нашего участия в этом не требовалось, мы, инквизиторы, всего лишь искали и доказывали, все остальное было делом местных старейшин, епископов и палачей.
Сгоревший еретик еще несколько дней простоит на площади, на всеобщем обозрении, пока его не снимут и не похоронят подальше от местного кладбища, без креста и почестей, как собаку.
– Собери после аутодафе «гроб», на закате мы отбываем.
– Не будешь присутствовать на казни?
– Я сделал для этого малого все, что мог, но, к сожалению, оказался бессилен, и его судьба более не в моих руках и руках Церкви, – сделал я ударение на последнем слове.
Мартин кивнул, но затем поняв, что я этого не увижу, ответил:
– Все сделаю. И я, пожалуй, еще побуду на площади, дождусь окончания.
– Дело твое, – отозвался я и покинул площадь, стараясь не выдавать своей поспешности.
Я вернулся в таверну, где мы с Мартином остановились несколько дней назад. На пути был еще один городок, где нас ждали. Мимо меня, спеша на площадь, пробежала девушка, неся на плече кувшин скорее всего наполненный до краев маслом для розжига промокших поленьев и веток. Она склонила голову и чуть присела, приподняв юбки, в знак почтения и поторопилась дальше. Еще одна жертва хлеба и зрелищ, хотя в данном случае хлеб был неуместен, учитывая что стал источником и причиной мора в городке.
Глава 2.
Ярослава вздрогнула и проснулась. По щекам все еще катились слезы. Она вытерла их и поежилась. Одеяло не спасало от холода, а сны, которые ее преследовали последние несколько ночей не прибавляли спокойствия и уверенности.
После третьего месяца в бегах сил у нее почти не осталось. Питаться тем, на что хватает денег, и работать по 2-3 недели в забегаловках, после чего снова переезд, снова съемная квартира, и ежеминутный страх что ее найдут и ее жизнь закончится. Иногда она мечтала чтобы закончилась, когда не была уверена, что ее сил хватит на очередной переезд. Однако, проходили две недели, она рассчитывалась с работы, где у нее не требовали даже паспорта, садилась в свою старенькую машину, доставшуюся от деда и ехала в следующий на ее пути населенный пункт.
В небольшой город у широкой реки она приехала почти три недели назад, сразу же нашла комнату у старушки, работу недалеко