– Ах, да, Забуга. Совсем забыл. Прошу вас, пройдемте в комнату.
И лукаво подмигнув премиленькой хозяйке дома, Загряжский с нежданным гостем вернулся в дом.
– Ваш командир объяснил задачу?
– В общих чертах, господин полковник.
– Что Вы об этом думаете, подпоручик? Вы ведь опытный разведчик, насколько я знаю.
– Разрешите вопрос?
– Да, конечно.
– Насколько подробная информация Вам нужна, и насколько тесно я могу войти в контакт с интересующей Вас особой?
Загряжский внимательно посмотрел на собеседника. Это был молодой парнишка, но было видно, что повидал он немало. Его карие глубоко посаженные глаза смотрели так, как будто пытались увидеть внутри вас каждый орган, каждую косточку и сравнить с учебником по анатомии. Юношеский пушок совершенно не сочетался с обветренным и загорелым мужественным лицом, на котором выделялся совершенно не классической конфигурации нос. И вообще, было в нем что-то непропорциональное, что-то несуразное, но интересно то, что это совсем его не портило, даже, наоборот, делало его притягательным. «Он сможет произвести на Ольгу впечатление, хотя она женщина очень разборчивая», – утвердился во мнении Загряжский.
– Делайте всё, что сочтёте нужным: всё возможное и невозможное. От этого зависит моя жизнь.
– Тогда еще один момент.
– Да, я слушаю Вас.
– Выполняя это задание, я могу понести расходы.
– Да, конечно, тратьте, не стесняйтесь, – Загряжский вытащил пачку ассигнаций, отсчитал несколько и отдал молодому человеку. – Хочу предупредить Вас, что я не знаю, где она остановилась.
– Не волнуйтесь, господин полковник. Это моя проблема. Сколько у меня времени?
– Самое большое – три дня. Потом наш полк должен выдвигаться.
– Понял Вас. Успею. Честь имею, господин полковник.
– Успехов, подпоручик Синица.
«Как же ему такое удается? Забуга рассказывал о его геройствах. Такой юный, совсем мальчишка».
* * *
Только позже Загряжский узнал: когда Парамон был еще ребенком, семья Синицы попала в плен к туркам. Они жили в Очакове. Отец его тоже был военным. Однажды в дом ворвались два страшного вида янычара, отца сразу ранили, и он не смог защитить свою семью. Зато это попытался сделать его маленький сынишка. Когда турок схватил его старшую сестру, порвал на ней кофту и начал задирать сарафан, Парамон Синица не растерялся, а потихоньку подполз к отцовской шашке и, разбежавшись, ударил незваного гостя. Не убил, конечно, так как до жизненно важных органов достать не мог в силу невысокого роста, но тот орган, которым турок собирался распорядиться, пострадал. Турок заорал. Второй турок рассвирепел, связал всю семью, добил раненого отца, ударил мальчишку так, что сломал ему нос и выбил два зуба. Но это было ничто по сравнению с тем, что оставило неизгладимый след в неокрепшей