Немедленно подтянув руку, со страхом и отвращением приходится разглядывать мерзкое и одновременно пугающее зрелище. Маленький червь, забравшись под кожу, умудрился незаметно прогрызть в руке свое новое убежище, собираясь поселиться в теплых складках инопланетного мяса.
Еще всего мгновение, и становится ясно, что червяк продолжает углубляться. Медленно раскачивая хвостом из стороны в сторону, он постепенно тонет в коже, умудряясь безболезненно пробиваться все глубже.
Сейчас даже не думается о том, что заставляет не чувствовать боли. Не важно, усталость это, или какие-то вещества, которые выделяет червь, важно лишь успеть вытащить эту дрянь, пока она не исчезла под кожей и не стала медленно убивать тело изнутри, пожирая его и плодясь.
Сердце опять начинает колотиться, снова учащается дыхание, пальцы свободной руки тут же хватают черную гадину за хвост, пытаются вытянуть, но не могут ухватиться. Червяк оказывается жутко скользким, а кроме того, он начинает извиваться активнее и все быстрее лезть под кожу.
Сознание действует мгновенно. Подцепить сволочь тупой стороной лезвия, той частью, где заканчиваются зубцы пилы и идет ровное полотно до самого кончика лезвия. Рука мгновенно выхватывает с пояса нож, палец тут же придавливает червя к ножу с силой, и остается лишь надеяться, что в этот раз он не выскользнет.
Хотя, уже через миг становится ясно, что бояться нечего. Вернее, можно не опасаться, что червя раздавит пальцем. Сволочь оказывается на удивление крепкой, продолжает извиваться, но палец жмет его к ножу сильнее, не позволяя вырваться.
Отпускать нельзя. Если эта тварь попадет в тело – все пропало.
Хотя, лишь теперь становится тяжело, когда приходится вытягивать гада наружу. Сволочь так крепко держится, что становится дико больно. Хочется тут же отпустить червя, но слишком еще силен дух. Столько уже пришлось вытерпеть, этот перелом, который еще доставит хлопот, голод, который еще только обещает проснуться, но уже дает о себе знать, эту дикую жажду, жар этого проклятого солнца. Столько уже пришлось вынести, чтобы призрачный свет надежды замаячил впереди слабым отблеском, и ни за что нельзя позволить какому-то паразиту отнимать его вот так просто, какому-то червяку, толщиной меньше шнурка.
– Ааааа!
Крик рождается сам собой, когда приходится терпеть слабую, но такую неприятную, колющую боль, что кажется, словно червь собрал все нервные окончания и тянет за них, как за нити. Пальцы и рука мгновенно начинают дрожать от напряжения, но хватка ничуть не слабнет. Червь вытягивается тонкой ниткой, кажется, сейчас он разорвется, но затем, медленно, рождая отвратительную боль, он начинает постепенно выбираться наружу.
Как-то