Нужно приподняться, всего немного. Мгновенно сознание начинает угадывать всю жестокость постигшей неудачи, но стоит всего на пару сантиметров оторваться от кресла, как нестерпимая боль тут же простреливает левую ногу.
В тот же миг скручивает, перехватывает дыхание, сковывает, и все тело невольно прошивает напряжение, стягивая мышцы судорожным припадком. Впрочем, кроме дикой боли в ноге все равно ничего не чувствуется. Бедро вдруг немеет и становится каменным. Рукой можно нащупать и ощутить это напряжение, мышцы схватились твердым бетоном, застыв, но даже сейчас ощущается лишь боль у стопы.
Ногу будто оторвало. Пальцы нельзя почувствовать, не удается ими пошевелить, но здесь трудно изогнуться и рассмотреть, шевелятся ли они на самом деле, или же действительно неподвижны.
Нужно выбираться и быстро. Продолжает сваливаться внутрь мокрый, схватывающийся комками, липкий песок. Значит, капсула села на мягкую почву и ее продолжает засасывать. Остаться здесь – значит умереть вместе с этим брошенным Федерацией аппаратом.
Мысли расцветают в уме бессловесными образами, не имея формы вразумительного рассуждения, они просто скользят в голове, в сознании картинными, яркими эпизодами, обнажая самую суть намерений ума.
Выбраться из капсулы. Любой ценой. Терпеть боль. Выбраться из капсулы, чтобы выжить.
Живет еще где-то в закоулках сонной памяти воспоминание о недавно погибшей возлюбленной, скучать о которой теперь уже все равно бессмысленно, ведь никогда больше ее улыбка не мелькнет рядышком, не зашепчет на ухо бодрый, звонкий голосок. Сейчас нужно думать о другом, сейчас нужно отыскать силы, чтобы спастись, чтобы победить и еще смачно треснуть по самодовольной, деспотичной роже Федерации своим воскрешением в глазах похоронившего, отправившего на смерть общества.
Стоит подняться на руках, двинуться, стараясь не напрягать левую ногу, как горло само начинает раздирать себя криком, не давая удержаться. От яростного шипения, изо рта начинают лететь во все стороны липкие слюни, тонкими ниточками исчезая в темноте. И все же, удается подняться, удается заставить корпус выпрямиться и начать падать в сторону выхода, и даже удается схватиться ослабевшими от боли руками за края выступающего в проеме двери порога.
Шипя и грохоча хриплым басом, едва достает сил, чтобы подтянуться, удобнее схватиться и лишь по пояс высунуться из капсулы. Хорошо, что хоть дверь заклинило лишь после того, как она приоткрылась достаточно, чтобы можно было выбраться. А здесь, не глядя на открывающийся простор, видя лишь окружающий капсулу, черный, липкий, влажный песок, уже поднявшийся до самого порога, легко становится забыть про боль.
Страх гибели в объятиях холодной земли, этого липкого, медленно проглатывающего капсулу