Под локоть ее поддерживал невысокий крепкий парень с коротким ежиком черных волос. Денис Громов, единственный среди них, кому я доверяла целиком и полностью. Они прошли мимо третьего ряда к первому и сели вместе за последнюю парту. Кира и Антон, Лера и Денис – я физически чувствовала, как любопытство расползается по классу. Девчонки переглядывались, а Панкратенко, за которым сели Денис и Лера, повернулся к ним и ляпнул в лоб:
– Одинцова, а чего ты не с Шумихиным?
– Отвали, Панкратенко, – спокойно сказал Денис, и Витька сразу сдулся.
Со звонком в класс вошли опоздавшие Аня Финникова и Никита Бурцев. Аня равнодушно (вот уж из кого вышла бы идеальная шпионка) прошла мимо меня, даже не поздоровалась. Но Никита, как Лера, был сам на себя не похож. Бледный, под глазами синяки, как будто он не спал всю неделю, густые русые волосы растрепаны. Не по-модному растрепаны, а неухожены и непромыты, как будто он забыл о существовании шампуня и расчески. Он сел рядом с Аней на место Дениса и вместе своего обычного планшета с формулами достал учебник английского. Я испугалась. Происходило что-то явно странное.
– Извините, Дарья Дмитриевна, у меня будильник сломался.
В кабинет вбежала еще одна девочка, круглолицая, черноглазая, с толстой черной косой, напоминавшей старые фильмы про казаков. Мила Терешина, которой по всем правилам полагалось быть в больнице.
– А что ты здесь делаешь?
– Меня выписали! Сказали неделю дома посидеть, но я не стала. Учеба важнее!
Кто-то рассмеялся, мальчишки зафыркали.
– Ничего смешного, – возмутилась Мила. – Я и так много пропустила.
– Хорошо, – кивнула я, – садись.
Но садиться Миле было некуда – ее место рядом с Катей заняла Настя Негель.
Мила ничуть не расстроилась. Она шлепнула рюкзак на первую парту и бодро спросила:
– Можно я сяду здесь?
В классе стало тихо, как на кладбище.
Безмятежная улыбка на круглом лице Милы.
Шок в синих глазах Насти Негель.
Брови Тимофея, изумленно сдвинутые к переносице.
Мила стояла рядом с его партой.
– Хорошо, – медленно сказала я. – Садись, куда хочешь.
Тимофей сгреб учебники на свой край стола, выдвинул стул для Милы. Она села, вытащила из рюкзака пенал, учебник, рабочую тетрадь. Мила готовилась к уроку. Долго, бесконечно долго. Почему сюда? Почему Никольский? Разве она не знает, что он опасен? С ним нельзя даже сидеть рядом. Мила терпеть его не может. По крайней мере, она так говорила. Или она лгала? Рита когда-то приревновала Тимофея к Миле. Что если она видела то, чего не могла разглядеть я?
Мне потребовалось сознательное усилие, чтобы вспомнить об английском. Но тревога не отпускала до конца урока. Что бы ни заставило Милу сесть рядом с Никольским, ясно было одно: Аня права.
Новая игра началась.
Но пока кто-то играет, другим приходится работать. Восьмой «Б», пятый «А», сдвоенный урок в шестом «Г». С заслуженным