Когда, в один из последних дней апреля, он сказал главному редактору – молодой амбициозной женщине – о приглашении на курсы и о своем намерении их посетить, та выразила неудовольствие.
– Сейчас начнутся майские праздники, – сказала она, – пройдут различные мероприятия, которые нужно будет освещать. А у нас, как ты знаешь, при скромном штате из четырех корреспондентов, одним из которых являешься ты, и так катастрофически не хватает материалов. Тем более, Мансур, при всем твоем умении хорошо писать, ты сдаешь куда меньше статей, чем все остальные. Ты уж извини, но, как тебе известно, за все время работы ты так ни разу и не выполнил план.
Далее она говорила, что ей очень жаль, что она не может его отпустить, что она очень рада его успеху и с удовольствием позволила бы ему съездить, если бы не…
Он уже перестал ее слушать, но молча просидел, позволив ей докончить свой монолог.
В итоге, минут через пятнадцать, написав заявление об увольнении по собственному желанию, он спускался на лифте Дома печати – на восьмом этаже которого находилась их редакция – безработным.
Работа ему эта и так претила, и ему просто выдался хороший повод от нее избавиться.
Самолет приземлился в московском аэропорту Шереметьева ровно по расписанию. На такси, а потом и на метро, он добрался до капсульного хостела на Тверской – в самом центре Москвы. Несколько дней назад он через интернет забронировал здесь место.
Молодая смуглая девушка за стойкой регистратора быстро оформила его, передала ключи от шкафчика с номерком для личных вещей, а потом, сказав: «Пойдемте, я вам покажу», по коридору направилась к дверям. Они вошли в огромный зал с высоким потолком в два этажа, и столь же высокими, чуть ли не с пола до потолка, окнами в деревянной раме. Зал был декорирован с претензией на постмодернизм. Стены, как того и требует выбранный стиль дизайна, украшены картинами в духе абстракционизма. Почти все пространство было занято в хаотичном порядке расставленными диванчиками и креслами, обитыми нежными тканями пестрых цветов разного оттенка; посреди диванчиков стояли деревянные круглые столики. К стене справа был прибит большой плазменный телевизор, под которым находился широкий настенный стеллаж, на полках которого покоились художественные книги, DVD – приставка, диски с фильмами и всякие декоративные элементы: музыкальная ретро – аппаратура, бронзовые, деревянные и гипсовые статуэтки и фигурки разных форм и размеров.
Все эти, казалось бы, в беспорядочном хаосе подобранные, развешенные и расставленные предметы мебели, искусства и декора, тем не менее, в общей своей совокупности, смотрелись гармонично, что Мансур тут же про себя и отметил. Он сравнил этот интерьер с нутром человека, в котором сосредоточено много разного, противоречивого и даже непонятно – уродливого, но который именно благодаря этому и выглядит интересным и завершенным.
– Это у нас гостиная, тут можно посидеть,