Столы – для каждого из гостей стоял отдельный – сервировали, как я говорила ранее, розами, несколькими вилками, для каждого блюда отдельно, махровыми салфетками и лотком кукурузного хлеба. Наш с Диего стол стоял возле южного окна, с которого было видно фонтан в саду, прочие шли от него клином, ближе сидели родители, чуть дальше дедушки и бабушки, а завершали это тети и дяди и два близких приятеля Диего.
Стоило нам сесть, Диего подвинулся ко мне ближе, и, наклонившись, прошептал:
–Я видел, ты с Доротеей общалась?
Я на это неуверенно кивнула, так и не разобрав, недоволен он или удивлен.
–Осторожнее с ней, она любезна до первого замечания в ее сторону, а после может стать заклятым врагом.
–О..хорошо. – Вновь кивнула я, так и не повернувшись к Диего, от которого резко запахло апельсинами.
Если не считать сонливости и головокружения, не оставлявших меня до конца вечера, то я даже могла бы сказать, что венчание удалось. Первым делом я наелась, подчистую избавив тарелку с жареным на костре небольшим куском мяса с зеленью от содержимого, а после повторив это с ненавистной рыбой, показавшейся мне довольно вкусной. Краем глаза я поглядывала в сторону Доротеи, сидевшей за столом с родителями, и ковырявшей мясо, выбирая менее жирные куски, и хотя это было такой мелочью, я знала, что девушка боится увидеть лишний дюйм на талии, потому и привередничает. Чисто как женщине, мне было приятно.
К середине вечера гости выпили, – все, кроме меня и моего непьющего отца, – стали веселее и свободнее, шутили, поднимали тосты, что глубоко в душе меня радовало, ведь я все-таки не хотела, чтобы мое венчание было похоже на поминки. Я искренне наслаждалась задушевными разговорами, радуясь, что отговорила Левиано от многолюдного банкета, слушала шелест листвы за спиной и пение птиц, изредка заглушавшихся грозными криками аро. День был так легок и невесом, а я каждой клеточкой тела испытывала наслаждение, хотя иногда и продолжала зевать. Расслабившиеся, смеющиеся родители были для меня сегодня оплотом безграничного счастья. Они поддерживали беседы, начинавшиеся с какой-нибудь мелочи, шутили, как и прочие желали нам с Диего долгих лет жизни и любви, и это согревало меня.
Я поймала себя на мысли, что давно не видела родителей такими довольными, такими родными. Они сидели ближе остальных друг к другу, и весь вечер смотрели то на нас, то друг на друга, испытывая наслаждение просто от мысли, что они вместе. Возможно, вспоминали свое венчание, и это придавало им сил, и день, который с утра был мне ненавистен, к обеду стал не самым ужасным в моей жизни.
Нам выносили еду до конца вечера, не давая столам пустовать, и я так объелась, что кажется, мне нужно было бы