Дверь в сарай была приоткрыта. Я поставил поднос на приступку у входа.
– Мигеру!
Тишина. Я сунулся внутрь. Лежанка аккуратно застелена.
– Мигеру!
Вышел умыться, а я не заметил? У колодца безликий не обнаружился. Лохани и ведро стояли в точности так, как я их оставил.
– Мигеру!
Сад. Беседка. Площадка для упражнений. Дровяной навес.
– Мигеру!
В доме недовольно заворчал разбуженный отец.
– Никуда ночью не выходи, понял?
– Да, господин. А по нужде?
Не знаю, что за нужда погнала Мигеру со двора. Небось, большая нужда, если он пренебрег моим приказом. Вышел ночью в город… И его там убили, подсказал кто-то голосом господина Сэки. Убили, бросили на снегу и стих написали. Что-то вроде:
Ползет улитка,
Любуется склонами.
Куда спешить ей?
Я увидел этот стих, будто наяву. Белый снег и желтые иероглифы, словно неведомый убийца записывал их самым отвратительным образом. Если даже убийца оплошал и Мигеру всего лишь ранен – небось, лежит в глухом закоулке, коченеет, истекая кровью. Кто ему поможет? Никто. Кому взбредет на ум помогать мерзкому каонай? Никому. В маске, без маски – все равно. В лучшем случае, сообщат в службу Карпа-и-Дракона. Если найдут труп – тоже сообщат. Старосте сборщиков трупов мое послание передали еще вчера.
Надо бежать в управу. Если что и узнаю, так только там.
Торопясь, оскальзываясь на льду, намерзшем с ночи, едва не сшибая с ног прохожих, я больше глядел по сторонам, чем под ноги. Вдруг где-нибудь мелькнет фигура в грубом балахоне, подпоясанном веревкой, с низко опущенным капюшоном? Блеснет из-под капюшона начищенная медь лупоглазой маски карпа?
Вместо Мигеру я увидел сборщика трупов. У трупожогов нет отличительных знаков, они выглядят как все эта, занимающиеся нечистым трудом, но этого я узнал. Допрашивал его насчет тела одного бродяги. У него еще напарник был – очень похожий, только в полтора раза больше.
Как его? Кио? Такео? А-а, какая разница!
– Эй ты! Стой!
От моего окрика трупожог споткнулся и чуть не упал.
– Простите, господин! Это вы мне?
– Тебе! Стой на месте.
– Стою, господин! На месте, господин!
От него, как и в прошлую нашу встречу, разило гарью.
– Иди за мной.
– А стоять, господин? Стоять уже не нужно?
– Шагай!
Мы мешали прохожим, на улице образовалась толчея. Многие ругались сквозь зубы. Эта, конечно, не каонай, но оказаться рядом со смердящим трупожогом или того хуже, коснуться его… За день не отмоешься!
Мы укрылись в первом же закоулке, который подвернулся на пути.
– Сегодня с утра трупы были?
– Да, господин.
– Сколько?
– Двое.
– Среди