Впереди был час обеденного времени, и в окружении коллег Адельберг двинулся на улицу.
Он неспешно шёл по городскому рынку, хозяева лавок успели приметить этого высокого, стройного господина, который уже почти месяц каждый день в обеденные часы по одному и тому же маршруту обходил базар, смотрел на товары, но ничего не покупал.
Он понимал, что люди могут догадываться о его намерениях, поскольку человеку его внешности и манер, как бы он ни маскировался, было нечего делать в «красном учреждении» и вообще в этом захолустье. Он даже не прочь был усилить это впечатление, потому что знал, что, если сам начнет искать нужных людей, они растворятся, исчезнут и будут уверены в том, что он есть агент или провокатор ГПУ.
Как обычно это бывает в дни ледохода, погода стояла переменчивая. Несмотря на начало мая, было холодно, дул промозглый ветер, и над самой головой бежали серые облака.
Сегодня не было настроения делать обычный обход, хотелось добраться до закусочной, съесть кусок чесночной колбасы с хлебом, запить сладким чаем, отдать за это половину месячного жалованья и забыть о нём.
Он шёл между торговыми рядами в сторону чайной, думал, глядел себе под ноги и видел только сухую, пыльную землю. Вдруг он почувствовал, что кто-то на него пристально смотрит, это вывело его из состояния внутренней погружённости, он очнулся, огляделся, однако кругом были те же торговые ряды, те же крестьянские лица; он не увидел никого знакомых, но ощущение осталось. Он уже вышел на прямую дорожку к чайной, но кто-то как будто бы зацепился резиновым жгутом за хлястик его гражданского пальто и не отпускал. Он был опытным человеком, не впадал в панические состояния, умел контролировать себя и знал, что для того, чтобы понять, что происходит, необходимо всего лишь несколько секунд спокойно подумать. Но тут ему почему-то стало не по себе.
Адельберг заставил себя не оглядываться, дошёл до чайной, зашёл и встал у окна справа от двери.
Окно было маленькое, подслеповатое, с треснутым, немытым, затянутым в углах паутиной стеклом; Александр Петрович постоял несколько секунд, осматривая людей, тех, что шли за ним. Только один сразу после него зашёл в чайную – Александр Петрович его не знал. Человек подошёл к прилавку, что-то заказал, и по его поведению было видно, что ему ни до кого нет дела.
Адельберг понимал, что в этом городе за ним могли следить хоть красные, хоть белые, поэтому старался жить на виду: дом, работа, рынок, работа, дом; только изредка он прохаживался по набережной, заходил в собор, но и только.
«Может, показалось? Чёрт его знает! Столько народу переместилось с запада на восток – сослуживцы, знакомые…»
Александр Петрович взял полкруга копчёной колбасы, стакан чаю, несколько ломтей ситного и вернулся к окну. Он отломил колбасу и стал жевать. «Что это могло быть? Или кто это мог быть?»