– Вперед! Уничтожить, истребить этих варваров! – театрально поднимая вверх руку, сказал Ведель.
Король Фридрих вскочил с места, шагнул к старому генералу и обнял его – уколол своей небритой щекой дряблую щеку Веделя. Так Фридрих целовался со всеми – даже со своей женой: губы король Фридрих оставлял для хорошеньких женщин.
Через минуту загрохотали барабаны: батальоны прусского короля снова пошли в атаку.
XIII
Когда голицынские мушкатеры, не выдержав натиска всей армии прусского короля, посыпались вслед за шуваловцами с Мельничной горы в болотистую долину Эльзбуш, Салтыков поехал со всем штабом на Большой Шпиц: он ждал, что теперь король будет атаковать центр его позиции.
Лаудон поскакал туда несколько раньше. На Еврейской горе остались Фермор и Вильбуа.
Фермор не вмешивался ни во что, стараясь все время держаться в тени. Суворов (по должности дежурного штаб-офицера 1-й дивизии он был обязан оставаться с Фермором) слышал, как Фермор с досадой в голосе говорил пухлощекому молодому генералу Вильбуа:
– Я ж его предупреждал… Теперь у нас позиция точь-в-точь как при Цорндорфе: мы прижаты к реке…
Подполковник Суворов томился на Еврейской горе без дела. Он ходил взад и вперед возле генеральской палатки и думал.
В полуверсте от него русские солдаты и офицеры дерутся с врагом, а он отсиживается тут вместе с генеральскими денщиками да поварами, которые, трусливо вытягивая шеи из-за палаток, глядят, не упадет ли где поблизости ядро.
Два года Александр Суворов всеми силами старался попасть в действующую армию, в бой, в огонь. Мужественно сражаться во славу отечества – это было целью всей его жизни, его давнишней мечтой. Сражаться и побеждать. Он с детства готовил себя к этому, когда целые дни просиживал за Плутархом, Корнелием Непотом и «Книгой Марсовой», рассказывающей о русских победах; когда в мечтах жил с великими полководцами – Петром I, Александром Македонским, Ганнибалом.
Русские войска уже два года ходили по вражеской земле, а он? Чем только не занимался он в эти два года!
Сопровождал батальоны пополнения из России в Пруссию, – бесконечные подводы, нерадивые ямщики, заботы о фураже и провианте, ветхое обмундирование солдат. Заведовал в Мемеле продовольственными магазейнами и гошпиталями, – папенька пристроил к хлебному делу. «Клистирная трубка вместо сабли!» – усмехнулся Суворов, вспоминая. Комендантствовал в том же Мемеле, – пьяные драки офицеров, жалобы жителей на военных постояльцев. Затем, когда уже сделалось совсем невмоготу, пристал к отцу с резонами, доводами, уговорами.
Василий Иванович не любил войны и жалел единственного сына:
– Где ж тебе переносить лишения походной жизни?
А он с детства приучал себя: спал на соломе, ел щи