– Леонид Петрович?
– Так точно. Товарищ генерал-фельдцехмейстера[13], правая рука Мишутки не только по артиллерии, но и по всяким более интимным делам. Ловкий господин! Софиано передал мне просьбу своего августейшего патрона: заткнуть Зелипупову рот. Я подумал – и предложил, так сказать, радикальный способ. Как раз у меня Сашка-офицер об эту пору под боком был. Великий князь, как мне передавали, спервоначалу ужаснулся. По-моему, так просто денег жалел: Сашка запросил пятнадцать тысяч. Но скопец всё не унимался, и начал давать уже весьма откровенные показания под роспись. Ему ничего другого и не оставалось: скопцов теперь не на тёплый Кавказ ссылают, а в Якутскую область… Словом, согласие и деньги были получены, дело – сделано. Если бы не вы, Павел Афанасьевич, так бы всё и осталось шито-крыто. Скажите – правда за правду – как вы узнали? Это вам Скиба сказал?
– Кто таков этот Скиба? – не моргнув глазом, ответил Благово. – В свидетели пойдёт?
– Или Миронович? Тот тоже подлец известный.
Сыщики помолчали. Благово, признаться, был обескуражен услышанным. Дядя государя, председатель Государственного совета, генерал-фельдмаршал – и заказчик наёмного убийства. Что теперь делать с такими сведениями? Виноградов смотрел на него с усмешкой и почти сочувствием.
– Да не забивайте себе голову, Павел Афанасьевич! Доложите всё Плеве, а он пусть решает.
– Плеве не полезет в такой вопрос.
– И правильно сделает! Плодить себе недругов из великих князей… Таких дураков нет. Он доложит министру. Тот на себя тоже не возьмёт. Я вам расскажу, как дальше сложится. Граф Толстой не решится докладывать государю такое мутное дело, а поедет на Миллионную, 19[14]. И там они… что? правильно! обо всём договорятся. Я никаких показаний, извините-с, не дам. Сашка-офицер примет убийство на себя – мстил-де за честь поруганной сестры – и пойдёт на каторгу, откуда вскорости и сбежит. Крайним окажется мелкая сошка Панибратов. Он во всём сознается: да, выпускал душегуба на одну ночь за мзду, ешьте меня с кашей… Его выгонят со службы, а Михаил Николаевич в награду пристроит верного человечка. Каким-нибудь смотрителем в своё имение Боржоми. В жаловании Панибратов существенно выиграет, и от столиц будет далеко. Кому от вашего дознания повезёт, Павел Афанасьевич, так это ему!
– А вы?
– А я… останусь начальником сыскной полиции. И вы ещё не раз по службе будете со мной соприкасаться. Обещайте же не смотреть тогда волком!
И Виноградов весело рассмеялся.
Раздосадованный