– Я должен знать всё, господин Виноградов. До мелочей. И сам потом решу, как мне распорядиться этими сведениями.
Статский советник опять надолго задумался. Почему же он так спокоен? Здесь каторга светит, с лишением всех прав состояния. Что-то не так…
– Хорошо. Если вам угодно совать свою голову под топор, не смею вам в этом мешать. Но я предупредил! А теперь вспомните полицейскую сводку по столице на 28 февраля. Департамент её получает. Сколько там было убийств?
– Сводку той ночи? Момент… Кажется, кроме смерти Макова там ещё было одно убийство. Купца какого-то. Так?
– Именно так.
– Его зарезали в трактире «Рим», в Апраксином.
– И как артистично зарезали, Павел Афанасьевич! Сидел себе купец, потреблял ботвинью с сигами. Кругом уйма народу. И тут вдруг – раз! – линнемановской[11] лопаткой, словно топором, по сонной артерии. У всех на глазах, не тушуясь. Ударивши, убийца спокойно направился к дверям и вышел вон, никем не остановленный. Так все были поражены, что даже словесный портрет злодея не смогли потом составить! Крови натекло – страсть; я сам выезжал на место происшествия.
– А, выйдя из трактира, сей головорез отправился на Офицерскую и заселился обратно в камеру? Где никому и в голову не придёт его искать.
– Именно так.
– Вы настолько спокойно мне в этом признаётесь, господин статский советник, что, право, я обескуражен. Кто дал Сашке-офицеру приказ кончить несчастного купца?
– Терпение, господин статский советник; сейчас мы дойдём и до имён. Но сначала уточним личность убитого. Не помните фамилию из сводки?
– Смешная какая-то фамилия… Нет, достоверно не помню.
– Зелипупов, моршанский купец. Теперь понимаете?
– Зелипупов? Тот самый? – Благово стукнул себя кулаком по коленке. – Вот оно что! Ну да, конечно, тот самый. Эко вывернуло!
Уже давно, в 1869 году, в Тамбове судили секту скопцов, возглавляемую знаменитым Максимом Плотицыным. Этот обычный с виду моршанский торговец оказался, по итогам следствия, главой всего скопческого старообрядческого толка, самого богатого и самого законспирированного из расколов. Со всей России единоверцы передавали Плотицыну капиталы на развитие учения. Во время обыска полиция обнаружила подземные кладовые, доверху набитые деньгами. Дом Плотицына был подобен дворцу Аль-Рашида: по всем полкам и на подоконниках лежали в беспорядке бесценные ожерелья из драгоценных камней, золотые табакерки, перстни с бриллиантами… Всего было конфисковано денег и ювелирных изделий на сумму более десяти миллионов рублей! На суде вскрылись факты связи сектантов со многими важными тузами, даже из высшего общества. Расколо-учитель и с ним ещё 27 единоверцев отправились на каторгу. При этом оказалось, что сам предводитель секты оскоплён не был и вёл весьма скоромный образ жизни!
Позже выяснилось и другое: полиция конфисковала лишь часть скопческих капиталов. Незадолго до ареста Плотицын успел передать основные богатства своему помощнику, моршанскому же купцу