– Ещё что-нибудь вспомните, пожалуйста. Любовница, какого ресторана завсегдатай, имеет ли родственников – любая мелочь может быть полезной.
– Нет, извините, мы не в тех были отношениях, чтобы он знакомил меня со своим любовницами.
– Про колбасника его что имеете сказать?
– Это вы о Михайле спрашиваете? Зоологический тип. Силищи неимоверной, а умишком обойдён. Зато очень предан Рупейте: порвёт по его указке любого.
– Он из уголовных или просто лихого поведения?
– Точно не скажу, бесед с ним не вёл. По повадкам, так вроде он не сидел; но тюрьма по нему давно плачет! Впрочем, я видел его всего дважды и дальше передней не пускал.
– А как к такому Мишке относились всякие светские тузы – графы и князья?
– Странно, но его присутствие лишь придавало веса Московскому Баранчику. Посмотришь на этого колбасника и сразу поймёшь: тут человек дела. Белоручкам и паркетным шаркунам нравилось, что под их командой состоит подобный оранг-утанг. И случись что, эти двое легко замараются там, где графья с князьями сдрефят. А то вон штабс-ротмистр Безобразов из кавалергардов принёс проект: он поедет в Женеву как частное лицо, там придерётся к Лаврову, вызовет его на дуэль и убьёт. Каково? Причём Безобразов состоял товарищем начальника петербургского округа «Священной дружины»! Официальное, так сказать, лицо и мой непосредственный начальник. Ох, грехи наши тяжкие…
– Как же вы, Всеволод Никандрович, простите, в это вляпались? Вы же не те шаркуны, имеете полицейский опыт.
– На деньги прельстился, Алексей Николаевич. Грешен! Я с семьдесят пятого года занимаюсь сыском. Ещё при Трепове служил чиновником особых поручений в секретном отделении канцелярии градоначальства. Потом в чине подполковника перешёл в охранное отделение, был помощником его начальника. Ушёл с этой должности на войну. Подал рапорт добровольцем, но в сами боевые действия не попал, сунули в службу военных сообщений. Там тоже скучно не было! По окончании войны вернулся в столицу: место моё занято, в отделении новый начальник, подполковник Судейкин, переведённый из Киева… Кое-как пристроили старые товарищи сюда, в военный госпиталь, пенсион дослуживать. А тут вдруг! Вспомнили мои прежние навыки и предложили возглавить агентуру петербургского округа «Священной дружины». Такие имена! Я думал – это серьёзно, коли такие имена… Ну и кроме того жалование шесть тысяч в год плюс тысяча двести прогонных! Кто ж от такого откажется? Конечно, я прельстился. Но на полгода только и хватило моего усердия. Поначалу всё шло успешно: ввели меня в Исполнительный комитет, дали «брата 5-й степени». Начал собирать агентуру. А потом такое началось… Вспоминать стыдно. Как понял я, куда ветер дует, попробовал сначала исправить. Написал докладную записку Набольшему – это графа Воронцова-Дашкова кличка. Так, мол, и так, деньги летят без счёта, нужно сделать то-то и то-то. Конкретные предложения. Дата, подпись. И тут же выскочил обратно в госпитальные начальники. Пользую теперь увечных воинов и радуюсь, что легко отделался.
– У