А вот там, у фонарного столба, видите? Это уставший путник обреченно смотрит в след уходящему поезду. Его сейчас не беспокоят нелепые мелочи, будь то испачканные полы дорого кашемирового пальто. Он корит себя за забытый в такси зонт, тот самый, под которым случился их робкий и почти случайный прошлогодний поцелуй. В его остекленевших глазах читается горечь от собственной нерешительности. Ведь он так и не вошел в свой последний вагон, не решился сделать судьбоносный шаг, и все что ему сейчас остается, лишь молча провожать красные огни, понимая, что где-то там, за тысячи миль, по окончанию этих рельс, она, так и не встретит его на пироне. Подождав до последнего пассажира, любимая поймает машину и сломленная уедет прочь, чтобы забыться в баре и больше никогда доверять мужчинам.
Стройные колонны «grand centrale» в Тонтескье, его удобные багажные пандусы, арочные перекрытия и широкие платформы, изящные лесенки и стеклянная крыша с отверстиями для выхода паровозного дыма, словом весь вокзальный ансамбль из стекла и металла, немного присыпанный сажей времени в одночасье сразил меня своим великолепием. Улыбнувшись проходящему рядом индийскому носильщику, я не глядя заменила кассету в своем новеньком Polaroid, и сделала пару снимков. Затем еще и еще, пока картридж не опустел. Довольная проделанной работой, я собрала свои вещи и задумчиво побрела в сторону автомата, за баночкой сладкой шипучки. Но все же, мимолетная встреча с незнакомцем, его немного надменная улыбка и загадочные полные таинственной глубины голубые глаза все еще будоражили мою память. Мистер потрясение не выходил у меня из головы.
Вокзальные часы с римским циферблатом пробили шесть утра, когда в метре от меня разыгралась чрезвычайно комическая интермедия*, в которой участвовал круглолицый и гладко выбритый проводник девятичасового миланского экспресса в терракотовом сюртуке и высокой фуражке с золотой кокардой. Солидный мужчина, прибывая в хорошем расположении духа, стоял у вагона первого класса, где самозабвенно вкушал свой аппетитный завтрак внушительного размера. Он довольно улыбался, что-то насвистывал и причмокивал от удовольствия. Его многоэтажный бутерброд состоял из тонны сыра, дюжины пережаренных кусков бекона, а сверху был приправлен луковыми колечками в кляре, перчиком Пири-пири** и редкой эфиопской приправой Бербере***, скорее всего, привезенной гурманом из своих заграничных командировок.
––
* Интерме́дия – небольшая пьеса или сцена, обычно комического характера, разыгрываемая между действиями основной пьесы; то же, что и интерлюдия.
** Piri Piri (или перец Пири-пири) – подвид острого перчика Чили, распространенный в Африке.
*** Бербере – смесь специй, обычно включающая красный перец, имбирь, гвоздику, кориандр, душистый