– Аж два раза… Нет, полмешка соли дали да скотину эту, чтоб ей ночью икалось, – пес, отданный в оплату, деду сразу не понравился: крупный, похожий на волка, он упирался и норовил куснуть нового хозяина, когда тот приколачивал цепь к колышку у стылой будки. – Точно, Август, забери со двора.
– Мм.. а на Имагорит1 есть заказы? – дед отложил ложку и потянулся за хлебом, когда мальчишки, держа тяжелый, будто камнями набитый белый мешок, каждый за уголок, дотащили его до кладовой, где и опустили возле двери.
– Дальше тащи, туда, вглубь его. Собираются наяд прикормить по обычаю, во второе воскресенье апреля, – Август, отослав брата, скрутил пустой верх мешка и потащил как девку за косу к комоду. Поставил соль так, чтоб мешала свободно открыть заветную дверцу, за которой пряталась дедова наливка в десятилитровой зеленой банке. – Тебе-то что?
– Можно с тобой? Я помогу, – он и не понял, как решился все выпалить. Вот он выходит из мрака кладовой под сияние лампочки и думает, что нельзя, не надо о таком просить и страшится представить реакцию, а вот его губы, немые и мертвые, выдают дикую затею сами по себе.
Дед окинул взглядом старшего внука, его раздавшиеся за лето плечи, размазал в кашу картофелину, и веселая искорка мелькнула в серых зрачках:
– Тебя-а-а? – он вдохнул водку одним глотком и, закусив чесноком, пригладил усы над верхней губой. В чарке осталась половина, – а сдюжишь? – Август кивнул. Дед недоверчиво хмыкнул и собрался было ответить, но его прервал собачий лай со двора.
– Заткнись, Декс! – Дед привстал и, взяв с подоконника фонарь, посветил в темноту через окно. Август даже не удивился кличке нового пса – она была неотличима от имени прежнего, которого пришлось увезти и бросить в полях, когда пес перестал вставать и стал гадить под себя в будке. Инвалид, навалившись на стол, с насмешливым интересом следил за развернувшейся сценой: старик, заметив во дворе волка, схватил нож, обтер полотенцем и сунул в руки опешившему Августу.
– Сними шкуру с брата. Ну?! – Август взял орудие и приказал себе успокоиться. Если старик возьмет его с собой, ему придется убить и разделать свинью. И в этот раз спрятаться от предсмертного визга в самой дальней комнате под столом зажав уши не выйдет. Это проверка, точно.
Но как только он вышел наружу и встал в пятне света перед доверчивым волчонком, голос разума затих. Там, под шкурой волка – Тимур, и ему будет больно даже если Август не прикоснется к шкуре ножом, дед не станет ждать и сам сдернет волчий покров. Так что он обхватил брата за холку и приставил лезвие к горловине. Наклонил острие и осторожно сделал надрез, достаточный, чтоб в рану протиснуть большие пальцы.
Но волчонок, до того стоявший смирно, вдруг зарычал, вывернулся и вцепился в ранившее его предплечье: челюсти сомкнулись и тут же разжались, но волк уже вертелся на месте, поскуливая, не давая прикоснуться к ране. Руки деда быстро зафиксировали мелкого, зажав его между