– Можно обратиться с просьбой, хозяин? – выдавил спустя минуту.
– Чего еще хочешь?
– Ежели отыщу вам господина этого и сделаю все как должно, могу ли надеяться на милость?
– Не томи. Выкладывай.
– Племяш у меня есть. Толковый парень, услужливый. Сызмальства к лошадям подход имеет.
– В конюхи предлагаешь?
– Да! – выпрямился Никанор.
– В руках себя держать умеет? Обучен?
– Всенепременно, ваша Светлость. Иначе и просить не стал бы. Говорю же, толковый. В общине нашей сгинет. Будет вон, как все по лесам мыкаться, людей добрых обирать. Жалко мне его. Одичает ведь.
– Значит так, – забарабанил пальцами по столу, – вот когда выполнишь задание, тогда и поговорим. И гляди мне, если хоть один волосок упадет с головы Аксенова, я лично с тебя шкуру спущу.
На что Никанор поклонился и пошел прочь.
После граф еще с полчаса посидел в кабинете за контрактами. Работа на лесопильне кипела, только в свете последних событий на международном уровне не каждый посредник шел на контакт. Но, так или иначе, дело окупалось, что уже было добрым знаком.
– Мисс Митчел? – произнес, перед тем как покинуть кабинет.
– Да, сэр, – та спустя секунду возникла перед ним.
– Я в лес. Вернусь через пару часов, подготовь к этому времени ванную и ночную сорочку.
– Хорошо.
– И заканчивайте уже с этими бульварными романами, – с пренебрежением оглядел лицо своей экономки, – не пристало женщине вашего возраста рыдать ночи напролет над судьбами недалеких обывательниц.
Сара не нашлась, что ответить. Она была чопорной дамой, любила во всем исключительный порядок, не допускала вольности в поведении или словах, однако имелся у нее небольшой порок – страсть до любовных романов. Мисс Митчел из родного Лондона привезла больше книг, нежели платьев. Труды дорогих сердцу писателей покоились на полках, кои занимали целую стену в комнате Сары. Спустя полгода жизни на новом месте, она успела пополнить библиотеку целым рядом книг русских творцов. Поначалу экономка мало понимала, о чем печалится русская душа, но когда подтянулась в знании языка, даже прониклась.
Когда граф покинул усадьбу, Сара прошлась по кабинету, задвинула гардину, собрала бумаги на столе и сложила в ящик бюро, который заперла на ключ, после чего спустилась в залу. Там, на софе, обтянутой бархатом, под маленькой думкой экономку дожидалась книга. Женщина взяла ее, устроилась поудобнее и окунулась в мир грез и томлений, как выразился Блэр, недалеких обывательниц.
Никанор тем временем отыскал своих сподручных, собрал их в сенях избы, где ночевали работяги.
Выглядели мужики все как один сурово, глаза огнем горели, у тех, что постарше, чернели бороды, в ухе у каждого поблескивало по медному кольцу, только размером поменьше, нежели у Никанора.
– Так, – прогремел он на все сени. – Хозяин велел немедля отправляться в путь. Наказано нам принять господина столичного, да со всеми почестями, –