Ровина вздохнула. Кто знает, может и за ней когда-нибудь будут так ухаживать. Может и у нее появится такой кавалер. И даже не один! Кто знает, куда заведет ее жизненный путь?
Теперь она знала, куда… Он привел ее в лесную глушь. Пригнувшись к земле, она бродила между древесными стволами, выискивая сухие ветки.
…
В этот вечер, уже третий в их пути, Хорвин, размотав путы на ее руках, наконец сказал:
– Все! Больше не буду тебя связывать.
Ровина соскользнула с лошади. Посмотрела на своего спутника недоверчиво. Тот мерными движениями складывал веревку. Взгляд его был спокоен.
– Теперь я свободна? – спросила девушка осторожно.
– Что значит «свободна»? – отозвался он в ответ. – Я тебя не сдерживаю, тебя ограничивает только твоя неопытность.
– Но ты освободил меня, значит, ты мне доверяешь? – она попыталась нащупать границы их отношений.
Ее спутник немного осадил ее.
– Я еще мало тебя знаю, – сухо объяснил он. – Скорее, я рассчитываю на твой здравый смысл. Надеюсь, у тебя хватит соображения не отходить от меня далеко.
И все-таки как мало надо для счастья! Избавление от утомительных пут принесло Ровине больше радости, чем все ее забавы в прошлом.
– Свободна!
Раскинув руки, девушка закружилась. Из груди ее рвалось веселье, ей хотелось смеяться, кричать, возвещать всем о переполнявшем ее восторге. Деревья, кусты, лошадь, Хорвин – все слилось в хоровод, они неслись вокруг в неистовом танце.
– Свободна-а-а!!
Хорвин молча наблюдал за нею, теперь его губы трогала чуть заметная усмешка.
– Ладно, – оборвал он наконец ее веселье. – У нас еще много дела. Пойдем.
– Куда? – она остановилась.
– Хворост собирать.
Девушка уставилась на него с недоумением.
– Но это же твоя забота.
– Теперь наша.
Она возразила:
– Зачем я буду его собирать? Ты нас сюда затащил, ты и занимайся всем этим.
Ровине еще трудно было себе представить, что простая черная работа стала ее повседневной обязанностью, весь ее прошлый опыт протестовал против этого.
– Давай не будем считаться, – сказал ее спутник. – Мы здесь вместе, и дела у нас общие. Не одному же мне работать.
– Но и не мне же!
Теперь в ее тоне проглянула заносчивость. Взгляд Хорвина сразу стал суровым. Устыдившись, она добавила в свое оправдание:
– Я не умею.
– Это дома у тебя есть прислуга. А здесь,