– Мальчик… Он приходит ко мне… Каждое утро садится на этот обрыв. Смотрит вдаль и не видит солнца. Не видит неба. Не слышит морской Пустоши.
– Он глухой и немой одновременно?!
– Дурак ты, Волвик. Он – несчастный. Он никому не нужен, ни своим, ни чужим. Знаешь, когда Пустошь воет зимними ночами не так страшно, как тогда, когда он молчит…
***
Она была нежна, как светлый рассвет,
Но глаза были неподвижны и холодны.
Вдали от всех времён, как проводы души,
Одиночество звучало в тихой песне.
***
– Хммм… И как ты хочешь ему помочь? – во взгляде перевёртыша впервые мелькнул неподдельный интерес.
– Я не знаю… – опустила она глаза в лиловое цветочное поле. – Я совсем не знаю…
– Да брось, Ювушка, ты же Вересковая ведьма! Ты же всем помогаешь!
– Волв, я… Я и правда не знаю. Это же ребёнок, ему же ещё и шести нет. А у него внутри горя больше, чем голосов у Пустоши…
– Юва. Послушай, – Волв заговорил в её голове вдруг серьёзно и тихо, без тени шутовства. – Иногда выход выглядит не совсем как выход, понимаешь? Я имею ввиду, что выход может быть совсем не таким, каким ты, или кто ещё с такой же дурацкой доброй душой, его видишь. Просто… Да блин! Как с тобой тяжело, Юва! Боггарт тебя разбери на бусинки! В общем. Ты всё сможешь, только не бойся. Я уверен, ты сделаешь всё правильно…
***
Песня затихла в полёте ночного ветра,
Певица замолчала,
Лишь слеза, пролитая молча,
Говорила о том, о чём она хотела спеть.
Девушка была так растрогана,
Что сказала: «Не молчите,
Я не знаю почему,
Но ваша песня трогает меня!»
***
Маленький мальчик, лет пяти-шести, сидел на обрыве верескового поля. Свесив босые ножки в прохладу осенней Пустоши, он смотрел вдаль. Глаза его, обречённые белёсой пеленой от рождения не видели тварного мира. Он с первых дней жил в том мире, который построил для себя на ощупь. А это место, куда приходил каждое утро, он видел на запах. Запах тёплого верескового мёда. Запах справедливого моря. Море, оно ведь не человек, оно всегда справедливо. Даже когда жестоко.
***
Певица подошла к ней,
В её взгляде, казалось, была робкая надежда.
Она нерешительно взяла девушку за руку –
Теперь пути назад не было.
Она запела песню для неё одной,
И та, зачарованная, тихо последовала
За певицей вверх по горе
К краю самого высокого утёса.
Вдали от всех времён, как проводы души,
Одиночество звучало в тихой песне.
Там певица пела свою песню
О тёмной роковой ночи,
Которая больше ста лет назад
Принесла ей огромнейшее несчастье:
Молодой человек поклялся ей в любви,
Это было раннее счастье,
Но слепая ненависть её отца
Помешала тому, что было суждено.
***
Юва