Приключения Арлекина. История деревянного существа. Юрий Семёнович Зак

вызовом Священному Престолу, а его благосклонность в предстоящей войне была нужна королевству. Вместо этого были приняты следующие меры. Несколько наиболее активных смутьянов были брошены за решётку и впоследствии помилованы Королём, а в Ратушу потянулась вереница из бедно одетых семей горожан. Характерной особенностью их было то, что в составе каждой такой семьи был миловидный юноша. В Ратуше их поочерёдно принимал судебный следователь предупредительный и внимательный. Тщательно записывая показания пришедших, следователь давал расписаться в составленном протоколе, а крестики неграмотных заверял, присутствовавший тут же королевский нотариус. Поговаривают, что, ознакомившись с протоколами допросов своих прихожан, Архипископ, ещё не пришедший в себя после сокрушительного фиаско своей авантюры, понял, что проиграл окончательно, и неделю не показывался даже ближайшему своему окружению.

      О возникших в столице королевства беспорядках и роли в них Архиепископа, разумеется, стало немедленно известно в Ватикане, который прореагировал с обычной для него мудростью – промолчал.

      *********************************************************************

      Жар обессиливает, а обессилив, усыпляет, убаюкивает, успокаивает, ведёт по нескончаемой галерее снов и видений, где стеклянные стены, отражающие до бесконечности химер, проникнувших в тебя вместе с жаром, обжигающие, раскалённые, но через секунду от них веет ледяным холодом, и изнеможённое тело судорожно замерзает под одеялом, таким тонким, таким лёгким. Забиться бы под него, свернувшись дрожащей ящерицей, намертво заткнув даже микроскопические щёлочки, чтобы и воздух не мог проникнуть в потихоньку согреваемую пещерку. Забыться бы, закутавшись в ещё с десяток таких же одеял, превратив ложе в лоскутную крепость, неприступную для ледяного холода, яростно штурмующего её со всех сторон, но нет сил и потом этот жар, это невыносимое пекло, сжигающее тело изнутри, такое пекло, что хочется не то что сорвать с себя одежду вместе с раскалённым одеялом, хочется расчленить проклятое тело, поместив каждый кусочек в сосуд с ледяной родниковой водой или лучше в горный ручей, что стремительной прохладной струёй смоет этот невыносимый жар, принеся успокоение измученным членам.

      Но нет сил. Ни на что. Лишь слабо шевелишься и подвигом будет уже перевалиться с бока на бок, найдя положение, в котором не так мучительно ломит тело и тогда возможно Боги станут милостивы и на какое-то время ты забудешься и увидишь зелёный луг, невероятно пахнущий радующимися солнышку травами. И ты идёшь по просёлочной дороге куда глаза глядят, гонимый людьми, избегаемый даже животными, один во всём мире. Но луг слишком зелен, мучительно зелен, невыносимо режет глаза его изумрудная пелена и только слышишь далёкий, откуда-то сверху доносящийся глухой голос:

      – Уберите свет. Ему нужна темнота.

      И вот серая городская площадь. Шумная, многоликая и многоголосая ярмарка затягивает, закручивает в своём водовороте, требует, мнёт, швыряет тебе в лицо