В школе привычной вереницей шли дни и недели, но теперь каждый день был драгоценным островком узнавания. Вот он задержал на ее лице взгляд, вот спросил что-то невпопад, вот замешкался в пустом классе будто бы случайно. Ничего не было произнесено вслух, но что-то незримо-неуловимое поселилось меж ними и парило в невесомом, смешанном двумя дыханиями воздухе.
А потом настала та вольная шальная суббота.
День с самого утра выдался ослепительный. Май вступил в свои права, и солнце, словно вырвавшись на свободу, сияло во всю свою юную буйную силу, проникая в каждый уголок пространства! Ася ехала в автобусе в противоположную школе сторону, и сердце ее томилось в неизъяснимой радости. Ей казалось, что она тоже, как это майское солнце, вырвалась на волю и может безудержно сиять, проникая во все уголки.
Подойдя к двери, она нажала круглую кнопку звонка. Дверь открыл хозяин квартиры: высокий одноклассник со смешливым лицом. Заговорщически подмигнул, впустил внутрь. Она сняла босоножки и босиком прошлепала в комнату.
Спиной к ней, у окна, стоял он. Ася оторопела. Откуда ему тут взяться? Разве он тоже, заодно со всеми? Или кто-то уже о них догадывается и подстроил встречу? Ася ни за что на свете не решилась бы об этом спросить. Даже лучшая подруга ничего не знала о днях и неделях парящего воздуха. Это было что-то очень личное, слишком хрупкое, чтобы кому-то довериться. Воздухом только на двоих.
Он обернулся и смущенно скользнул взглядом по ее плечам:
– Привет!
– Привет!
– Прогуливаем?
– Прогуливаем, – согласилась Ася, сдерживая улыбку.
Они глупо стояли друг против друга и понятия не имели, что теперь делать.
– Аська, ты бутерброды готовить умеешь? – раздался спасительный голос откуда-то с кухни.
Она сорвалась с места и метнулась прочь.
– Сгребай все, что нужно, а то я в кулинарии – полный ноль! – хозяин распахнул холодильник, подмигнул и оставил ее одну.
Ася с облегчением вздохнула. Что делать с булкой и сыром, она знала, а о чем говорить с ним? Она вдруг ощутила, что они оба оказались в ином, отличном от привычно-школьного или отстраненно-телефонного, пространстве, на пугающе новой нулевой отметке, где все только начинается.
Асю заколотило. Руки не слушались: ломти получались толстыми и кособокими, сыр расслаивался и сползал.
– Давай помогу, – услышала она голос за спиной – он сгреб ее правую кисть в свою и принялся нарезать рыхлый, пористый батон.
Ася почти перестала дышать. Она послушно склонилась, позволив своей руке следовать за его движениями. Ее спина срослась с его грудной клеткой, так, что биение его сердца пронизывало ее насквозь, прорываясь у левой груди.
Внезапно он отпустил ее, смущенно отступил на шаг. Его рука бесцельно замаячила в воздухе, не зная, чем себя занять, спасительно потянулась