Ландо не был уверен, но кажется, в середине января пятого года Леонтьева показала ему одного из самых засекреченных членов партии эсеров. Максим издали увидел белобрысого человека в синей поддевке, с гарусным платком на шее. Ничего примечательного. За исключением, пожалуй, оттопыренного уха, и влажных, чуть навыкате, глаз.
Это был Каляев.
Каляев расхаживал с лотком, как шарманщик, однообразно выкрикивал:
– Пи-рож-ки, господа! Пирожки с капустой, мясом, вязигою, печенкой с луком!.. Эй, матрос, что к земле прирос? Подходи, кавалер, угости-ка барышню!
– Иван один из самых лучших и светлых людей, которых я знала в своей жизни, – сказала Таня о лоточнике.
Чем даже вызвала у Максима ревность.
Но к вечеру того же дня он был вынужден снова вспомнить Ивана – поскольку газеты закричали об убийстве великого князя.
Вот кто мог бы возглавить отряд!
Его размышления прервал проводник.
– Вы неважно выглядите, брат Максим. Не волнуйтесь. Все сначала волнуются. Это нормально и скоро пройдет.
Ландо вышел за пределы города, на вершину того холма, откуда ему впервые открылся Аркаим. Проводник возложил руку на плечо странника, и он мгновенно перенесся в свое время, оказавшись на Фрегате со свертком в руках.
Стрелки на его хронометре дрогнули и пришли в движение.
Вот такая вышла история…
Глава 12. ЧЕТВЕРТОЕ ФЕВРАЛЯ
Российская Империя, Москва, 1905 год, зима
Пока Максим валялся на широченной постели в «Метрополе» и читал газеты об очередных убийствах, Каляев расхаживал по Москве с чувством превосходства.
Теперь Янек не просто рядовой бомбист. Он – посланник таких сил, о которых не ведает никто.
Он – сверхчеловек.
Его распирало поскорей проверить синхронизатор. Придумать желание и пусть сбудется немедленно!
Вместо этого Иван Платонович шатался по чайным.
Он будто бы забыл, что нельзя привлекать к себе внимание. Со всяким встречным заводил разговоры про Москву и произвол. Про невинных людей, которых сажают за решетку «царские псы». А также про то, что лекарство для России революция, а ее судьба – социализм.
И вот чудеса! В городе, наводненном филерами, ему удалось не нарваться ни на одного шпика. Как будто агенты охранки шли одними тропами, а Каляев другими; их пути не пересекались.
Между тем приближалась роковая, переломная дата в жизни Каляева, 4 февраля.
Террорист никак не мог отделаться от навязчивого желания – посмотреть на второй заходом с бомбой против великого князя. И не утерпел. Он надел котелок, нацепил черные очки, отчего стал похож на городского слепого, приклеил к лицу бороду, выпил водки и пошел на Ильинку.
У Гостиного двора он, конечно, увидел самого себя в крестьянской одежде. Тот Каляев, убийца, выбрался из саней вслед за Савинковым, укутанным в шубу.
Иван