Там, вообще, простиралась чужая местность.
Это уже был вовсе не аэродром под Мюнхеном.
Глава 10. АРКАИМ
3350 год до н.э., остановка линейного времени
… не аэродром под Мюнхеном, а вот что: штабс-капитан Ландо очутился на вершине холма. А под его ногами расстилалась долина.
Часы показывали половину двенадцатого ночи, а здесь было еще светло, и, судя по листве, стояла осень. Солнце понемногу пряталось за горизонт, небо темнело, и Ландо уже с трудом различал подробности ландшафта.
После кошмаров и видений в Моосахе Ландо легко принял новые правила игры. И на душе было легко. Однако беззаботность постепенно сменилась раздражением. Что же ему придется торчать здесь до утра? Ночи наверняка холодные. Он похлопал себя по карманам, ища спички, но не нашел. Даже костра не разведешь.
И тут в долине вспыхнули огни.
Сначала Максим принял их за кочевые костры, но, приглядевшись, понял, что у света иная природа. Фонари, организованные в гирлянды, располагались в виде двух правильных колец – одно внутри другого. От центра к окружностям вели радиальные лучи, что напоминало велосипедное колесо со спицами, утыканное светлячками.
Максим подумал, что перед ним машина, а может и летательный аппарат. Но агрегат без крыльев вряд ли поднимется в воздух. Присмотревшись, он понял, что это не машина. Перед ним простирался город, окруженный рвами с водой.
Он миновал мост и ворота, и очутился в помещении с несколькими дверьми. Максим хотел сосчитать, сколько же здесь дверей, но не успел, потому что одна из них отворилась. Вышел персонаж, типа, трубадур – в одежде из кожи и замши, при множестве пряжек и ремней. При этом, как показалось Максиму, каждый ремешок и каждая пряжка имели свое назначение.
– Я проводник, – сказал трубадур. – И добро пожаловать в город Аркаим, Максим сын Павла. Ты вызван Творцом.
Ландо не стал выяснять, откуда проводнику известно имя его. Это было бы уже совсем в традициях немецких сказок, а он не любил немецкие сказки: они почти всегда заканчивались назиданием. Волновало другое: не попал ли он на тот свет?
– Простите, я не умер? – спросил Максим.
– Ничего случайного в пространственно-временном континууме не происходит, – сказал проводник. – А потом, что ты называешь смертью?
– Прекращение жизнедеятельности организма и биологического обмена веществ, – без запинки ответил Максим. – Это я у Сеченова прочитал.
– Занимательно! – Незнакомец снял колпак, улыбнувшись. – Мы тут за много тысяч лет не смогли понять, что такое смерть, а какой-то Сеченов… Ну, ладно. – Он протянул чашу синего стекла. – Прежде всего, тебе следует успокоиться. Выпей.
– Еврейский молочный ликер? Казахская арака? Мексиканская текила? – гадал Ландо, разглядывая жидкость на свет.
– Это хаома золотоглазая, – ответил проводник. – Ее готовят из хвойного растения, эфедра, и разбавляют козьим молоком. Это придумал я.
Максим, которого давно