Самый яркий свидетель обвинения это отец девочки. Он ходит со сжатыми от гнева кулаками и издает гортанные звуки. Суть его позиции в том, что при отсутствии явных доказательств вины, в стране возможна такая форма судебного решения конфликта как соревнование сторон, по типу шоу "Последний герой", и он меня вызывает на поединок, причем выбирает для себя самые невыгодные условия, чтобы показать всему миру насколько он уверен в моей виновности.
– Бог на моей стороне! – выкрикивает он, впадая в экстаз. Мамаша сидит в зале, нема и неприступна как скала: с прямой спиной, крепко стиснутыми зубами и в платье в крупный оранжевый цветочек выше колен.
Судья дает мне слово. Я пользуюсь возможностью и даю присяжным полный расклад, мол, истец не в себе, использует эмоции для давления на суд – яркий пример демонстрационного поведения. При отсутствии каких либо прямых и даже косвенных улик против меня поединок не имеет смысла, поскольку я не считаю для себя возможным вступать в соревнование с жертвой грубой манипуляции.
– Кто манипулирует свидетелем обвинения? – вмешивается судья.
Я указываю на мамашу. С мамаши слетает маска спокойствия и она начинает на меня орать как безумная. Папаша бросается ко мне, чтобы разорвать живьем на клочки. Охране с трудом удается обуздать взбешенного моей наглостью мужчину. Адвокат мне подмигивает: молодец, дело «в шляпе». Суд удаляется на совещание. Через несколько минут судья – сухой высокий джентльмен в гражданском платье возвращается, чтобы огласить вердикт. Огромный зал замер в напряжении, ловя каждое его слово, которые он произносит нарочито бесстрастным тоном.
– Несмотря на то, что я хорошо знаю семью, выступающую на стороне обвинения, и мне она глубоко симпатична, а обвиняемый никому в стране неизвестный и, в целом, весьма неприятный человек в ботинках на тонкой подошве, что, отнюдь, не свидетельствует в его пользу, а напротив вызывает к нему недоверие (выкрик адвоката с места: ботинки мы ему справим!), вынужден вынести вердикт: «Не виновен!»
Ну, тут шум-гам, вспышки фотокамер, очередной мой триумф, а я стою под софитами, смотрю на свои ботинки на тонкой подошве и мне очень хочется всем рассказать о том, что когда я был ребенком, мама экономила на обуви, поскольку я из нее быстро вырастал, и эта привычка к экономии чуть не стоила мне во взрослой жизни свободы.
Планируя наш семейный выезд в Америку, я считал, что основной целью этого хлопотного и рискованного предприятия является образование. Меня к тому моменту изрядно истрепали конфликты с учителями из-за моих детей, то, как они настойчиво и целенаправленно доводили до меня простую мысль, что за образование нужно платить в карман учителю, администрации, и даже этого будет недостаточно – нужно уметь нравиться педагогам, предупреждая каждое их желание, не смея поставить под вопрос их компетенцию и квалификацию. Расхожее мнение, что настоящее знание нужно получать на Западе подогревало мой энтузиазм, когда решался вопрос об эмиграции.