– Ладно, – думаю – обшивка должна держаться за счет инерции и скорости корабля.
Прилетаем мы на какую-то маленькую планету – аналог Земли. Все в точности как у нас, только меньше по масштабам. Все очень компактно, уютно и экологично. Никаких границ, бедности, войн, нищеты, сегрегации. Одно государство, одна страна, одна нация. Мне так нравится, что я понимаю – это шанс остаться здесь навсегда. Я отстегиваю кольцо и катапультируюсь. Экипаж в панике: все пошло не по инструкции. Меня пытаются вернуть, но это бесполезно, я уже вступил в коммуникацию с местными формами жизни и начинаю натурализоваться. Они запускают мне вслед две аналоговые программы, имитирующие человека, чтобы меня нейтрализовать. Эти программы в теле двух баб, попадая в условия аналогичные земным, неожиданно начинают конфликтовать. Как известно, женщины, даже аналоговые, не мыслят себе жизнь без конфликтов. Одна из них достает пушку и валят другую, та ответным огнем сбивает башню у первой, в результате, они взаимоуничтожаются.
Я в шоке от того, что по моей вине случилось двойное убийство и решаю сообщить по рации экипажу о чрезвычайной ситуации, чтобы меня не обвинили в преступлении. Мне отвечают, мол, херня, не парься, это не люди, это аналоговые программы, настроенные на регенерацию. Смотрю: и правда, на моих глазах они принимают иные техно-формы: сквозь остатки медленно сползающей с тела кожи видны микросхемы и элементы исходных конструкций.
Что с ними случится дальше, меня совершено не интересует, моя задача немедленно возобновить процесс внедрения в жизнь местного сообщества. Я приступаю к сбору данных о планете, делая с помощью дрона фотографии с воздуха. По какой-то случайности в объектив попадает небольшое детское кладбище. В кадре отдельные могилы с именами детей и датами их рождения и ухода из жизни.
Смена плана: я на семейном хайтинге чернокожей семьи. Семья жизнерадостная и весьма откормленная, с ними маленькая девочка, они лезут в горы и упиваются красотами. Девочка лезет за родителями, но те, находясь под впечатлением от открывающихся с вершины видов, не обращают на нее никакого внимания. Во мне просыпается родительский инстинкт и я этим откормленным родителям мягко намекаю, мол, несмотря на то, что их комплекция способствует некоторой безмятежности, им бы не помешало лучше следить за своим ребенком – здесь далеко не так безопасно, как кажется. Ну, то есть, с присущим мне тактом, стараюсь сделать обстановку внутри коллектива более безопасной и комфортной. Ничего хорошего из этого, разумеется, не выходит. Черные начинают на меня орать во всю глотку. Особенно усердствует большая черная мама.
– Мы пять лет в походах, ни разу ничего дурного с нашей малышкой не происходило! Откуда такой умный взялся, засунь свой язык в задницу и не приближайся к нашему ребенку!
Понятно, что я с другой планеты, где принято детей страховать, но я не стал вдаваться