Кучеренко взволнованно оглянулся, но быстрые руки капитана подняли нижний край его бушлата и выудили из-под повседневного кителя парашютную резинку. Штаны младшего сержанта потеряли упругость и распустились вокруг бёдер мешком солдатского галифе.
Случившееся преображение совершенно не тронуло командира, так как его внимание привлекла именно эта резинка.
Красная, с вплетённой в неё чёрной чересполосицей, она была основным механизмом для открытия одного из клапанов основного или запасного парашюта. Желанная вещь, которую мог достать далеко не каждый.
Дело в том, что парашюты в десантных войсках держатся всегда в боевом положении. Их переукладку обуславливают только тренировочные прыжки или долгое лежание на складе, которое не может превышать более двух месяцев одного сезона. Весь учёт ведётся по паспорту парашюта, находящемуся в маленьком карманчике парашютного ранца. В этот паспорт вписываются данные его хозяина и дата последней укладки. Там же стоит роспись проверяющего качество укладки и данные последнего укладывающего.
Как видите, всё прозрачно и учтено. Так что своровать эту резинку, не убив чужую жизнь, невозможно. Парашют уложен, проверен и не обезличен.
Конечно, наша армия полна всевозможными продуктами списания, но надо быть в ней в нужное время и в том самом месте. А так как потребность миллионов армейских штанов не может быть обеспечена наличием резинок всех вместе взятых десантных парашютов, то эти отрезки счастья достаются самым избранным, изворотливым, проворным и офицерам. Сейчас то каждый рынок имеет эти разноцветные стяжки, кончающиеся двумя крепкими стальными крючками. А вот тогда это был определённый шик, а главное – дефицит!
Зацепив крючки за вторые от краёв петли поясного ремня, можно мгновенно подогнать брюки под объём собственных бёдер, не прибегая к ушиванию армейского стандарта.
Радвила на прощание пожертвовал мне свою резинку, и она честно дожидалась своей участи на дне моего РД.
Сами же мы были одеты в парадную форму с подшивой под берет. Этот шик мы навели на себя все, когда ожидали прилёта самолётов на аэродроме Гайжюная. За полгода на нашей груди появился ряд заслуженных значков. Сапоги, тщательно подготовленные к исходу, сверкали умеренной новизной, которой добивается каждый, уходящий из учебной части. Тельник, нагло выпячиваясь среди двух белоснежных лент подшивы, сползшей с воротника на линию лацкана, словно звал наши сердца в атаку, для которой и переродила нас наша учебка.
Одним словом – мы были реально красивы, чего не скажешь о наших поношенных сослуживцах, форма которых была выцветшей до белизны.
– Вот! Вот то говно, которое сжирает каждого! – Он толкнул Кучеренко в спину и дал команду: «Встать в строй!»
Кучеренко насупился и проследовал на правый край строя.
– Вот оно, – продолжил ротный, не дожидаясь восстановления строевого порядка, – говно, от которого вы никогда не уйдёте! Зачем оно