– Что же мне теперь и головы от учебников не поднимать?
– Ты не обижайся на мать, Нинка. Мать в жизни – первый друг, от ошибок убережет, на правильный путь наставит, когда надо, защитит. Конечно, пока молодая петь, танцевать хочется. Я ведь не против. Только меру всему знай. Помни, учеба для тебя главное сейчас в жизни.
– Я помню, мам. Стараюсь, честное слово.
– Это хорошо, старайся, Нинка, – удовлетворилась ответом дочери женщина.
Она надеялась на свою Нинку. Увлечение дочери художественной самодеятельностью, уменьшало риск возникновения любовных отношений с химиком. Настораживало не желание дочери, теперь уже на трезвую голову, поговорить о предмете своих воздыханий. Сама проявлять инициативу в столь щепетильном деле не хотела. Зачем из души клещами тянуть? Захочет – поделится, расскажет, совета спросит. Между тем, Нина упорно гнула свою линию.
– Ты меня сбила. Я ведь хотела попросить у тебя новую кофточку и юбку к выступлению. У меня все старое, застиранное. Люди нарядятся, будут красивые перед начальством, и только я одна без обновы. Давай пока неделю буду дома, ты сошьешь мне кофточку и юбку. Я буду все делать по дому, что скажешь. Могу даже печку побелить и баню от копоти отмыть.
– Ты, Нинка, совсем сдурела. Зачем зимой то обновляться? Это богатые могут себе позволить наряжаться. У меня лишних денег нет. Вещи у тебя хорошие, добротные. До лета ты одета, обута. Летом к новому учебному году справим тебе новое школьное платье, юбку, да, пару кофтенок, – рассердилась на дочь Лидия.
От этих слов губы у девочки затряслись, из глаз хлынули слезы. Она схватила лежащее рядом на столе полотенце и уткнулась в него лицом. Как-то сжалась вся, сгорбилась, плечи затряслись. Мать невозмутимо смотрела на страдания.
– Ты чего это, девка? Порядков не знаешь? Зачем камедь устроила? Какие обновы? Какие наряды? Сыта, одета, обута и радуйся. Видишь, ли ей нарядиться не во что? Обновы ей подавай, чтобы песни было в чем горланить! Бесстыжая. Мать на тяжелом труде ломается, гроши зарабатывает, растит ее, всего себя лишает, а ей задницей в клубе крутить не в чем! Так, совсем в клуб ходить не будешь, раз такое дело.
Нина отняла от заплаканного лица полотенце, рукой убрала упавшую на глаза прядь волос и сдерживая рыдания, чеканя слова, произнесла:
– Я же не просто так прошу, летом пойду работать на ферму. Доярки на центральной усадьбе хорошо зарабатывают. Сейчас договорилась вместо Трофимовны контору мыть. Она уже старая, ей тяжело, так я буду помогать, а зарплату пополам. Я же тебе все заработанные деньги отдам.
Лидия поднялась из-за стола, сняла накрученное на голову полотенце, встряхнула волосами.
– Мне твои деньги не нужны. Не позорь меня. Люди подумают, что тебя силком заставляют работать, учиться не дают. Я не враг своему ребенку. Для тебя сейчас главное не женихаться, а учиться. Придет время, обряжу тебя, не хуже других будешь. Теперь над книжками нужно потеть. Вот, тебе мой