Меня охватил дикий ужас. От приторного запаха крови к горлу подкатила рвота. Я старалась не смотреть на содрогающиеся в конвульсиях тела. Однажды мне уже довелось видеть, как гибнет человек, – много лет назад, при дворе императора, от руки Сеяна, выступившего из тени. Но тогда это произошло по приказу самого Тиберия и в какой-то степени могло считаться казнью. В те же минуты на моих глазах свершилось беспричинное и неоправданное кровопролитие. Слуг благородного римского семейства закололи мечами прямо на улице. Я превратилась в лед.
Вперед шагнула мать, одновременно заталкивая нас, детей, себе за спину. Она старалась не ступить на красную паутину ручейков крови на мостовой. Навстречу ей выдвинулся командир преторианских гвардейцев, а его люди опустили окровавленные мечи и отошли назад. Мать расправила плечи, вскинула голову и встретилась взглядом с командиром гвардейцев, в глазах ее сверкнула стальная решимость.
– Что это значит?
Ответ прозвучал не сразу, и краткая пауза зазвенела тишиной. Только тогда я осознала, что весь порт замер. Люди бросили свои дела и наблюдали за тем, что происходит. Командир преторианцев откашлялся:
– По приказу Луция Элия Сеяна, префекта претория, правой руки императора, я прибыл сюда для ареста Випсании Агриппины и ее сына, трибуна Нерона Юлия Цезаря Германика.
Охватившая меня паника вознеслась на новую высоту. Нет, этого не может быть, это ошибка!
– Чепуха! – отрезала мать. – Я была женой родного племянника императора и не признаю ничью власть, кроме его. И уж точно не признаю власть Сеяна. Возвращайся к своему начальнику и скажи ему, что я подчинюсь только приказу с печатью Тиберия.
Около меня и сестер вдруг оказался Калигула, он раскинул над нами руки, словно желая защитить нас троих от этого человека. И по сей день я уверена, что в тот миг он готов был пойти на меч преторианцев, лишь бы спасти нас. Но не мы были нужны преторианцу.
– Госпожа, Сеян обладает властью императора во всех делах, – свинцовым тоном заявил преторианец. – Ты исполнишь приказ и пойдешь с нами по доброй воле, вместе со своим сыном Нероном, или нам придется применить силу. Это будет недостойно и очень неприятно для всех нас. Я призываю тебя подчиниться.
И вновь мать, исполненная благородного величия, открыла рот, чтобы возразить ему, но рядом с ней встал Нерон.
– Спокойно, мама. – Он обратился к преторианцу: – В чем нас обвиняют?
– Вам обоим предъявляются обвинения в многочисленных преступлениях и измене по закону об оскорблении величия.
– Ба! – фыркнул Нерон. – Это же смешно. Последние четыре года я провел на границах империи, сражаясь с врагами императора. Да у меня просто времени не было на измену, не говоря уже о желании ее совершать. А моя мать вообще всю себя посвятила воспитанию детей! Да наш защитник этими обвинениями подотрет пол в базилике.
Преторианец едва заметно прищурил глаза:
– Никакой