Ночь, тишь… В Гудилове, на устьях Славянки промигнул огонек; вон кажется, правее берез, в селении, повыше – другой, около торговых рядов. Там крог, как водится; кружало, кабак.
На заре, после прохождения судном видимых довольно отчетливо Ижорских Рядков Свенссон повернул «Фостерйорд» к южному прибрежью Невы. За Бродкиным подводные скалы, река суживалась, и боковой ток, двигавшийся где-то в глубинах от наносной гряды правобережных песков сваливал, бывало корабль в направлении на Каменный Зуб[37]; «Первая угроза», – вещал, в сторону Матвея купец.
Для преодоления скал требовался знающий русло судовой проводник.
В Тосне, у которой пристали не дойдя до скалы таковых проводников без числа, но почему-то, игрой случая, на всходе к селу первым повстречался Таруй, с некоторых мест приходившийся – опять-таки, случай – родственником Вершину, Палке; зять старого ижорца, Окима езживал порою на Тосну, к свойственникам рыбу ловить.
Зыркнув на товарищей кормчего бегучим глазком, знахарь водяного пути дольше, чем того бы хотелось подорожнику свеев, Стрелке поглядев на него задержал несколько рассеянный взор на корабельной оснастке, выведав какая у «Литен» глубина погружения слегка покривился, пробуя послушность кормила, повертел колесо, тронул приводные ремни, полюбовавшись на флаг, реявший недолгое время около него, над кормою неопределенно похмыкал – и затем судовщик после невеликого торга сунул продавцу безопасности лопату-долонь; произошло рукобитье; Свенссон повелел подначальным подымать якоря.
«Ско-оренько, дельцы сговорилися! – отметил попутчик с тем как, опасаясь поймать взор путеводителя сызнова узрел водопад: – Воно-ко несущий угрозу плавателям – пагубный – зуб!.. Ровно посреди водоската. Видимо, оттоле идет слышимый за поприще гул».
…Отдвинулись подводные скалы, отмель на другом берегу – кара, произнес проводник, выше зеленца – островочка с гривою намытых песков, на левобережной стране заводь в полукружье осок, устьице – вливается Святка. Здесь, недалеко от заросших чернолесьем развалин православного храма, у деревни Петрушино затем чтоб ссадить с «Литен» корабельного вожа, лотсена пристали опять.
Плавание малость задерживалось и потому, что работяги матрозы, да и сам капитан, вымотавшись на водоскатах, у порога устали так, что временами пошатывались, ровно бы им выпало сходить на кабак. Для восстановления сил, вытраченных на борзине, у многочисленных скал требовался, как ни спеши, пусть непродолжительный, сон;
«Право же, нелишне вздремнуть!» – проговорилось в мозгу кормщика за тем как Таруй вышел на Ореховский тракт – благо водопад оказался пройденным сравнительно быстро шкипер, откликаясь на просьбу нескольких матрозов об отдыхе поспать разрешил.
Стрелка было, после того как расположились на роздых вякнул капитану о том, что умаляется ветр и надлежит поторапливаться,