Порывшись в картотеке, в ячейке на букву «К», Манов извлек медицинскую книжку. – Кулешов, третья рота.
– Знакомая фамилия, – пролистал книжку. – Погоди, погоди… Я же тебя перед отпуском в госпиталь направлял, – перевернул страницу. – Слушай, ты же комиссован по ревматизму месяц назад! Вот штамп ВКК… Да какой месяц – полтора! Ничего не понимаю. Почему ты еще здесь?
– Аккорд у нас был, товарищ старший лейтенант, на «Нерпе». Командир роты попросил задержаться, а я себя нормально чувствовал после госпиталя, да и заработать хотелось перед домом.
– Считай, что заработал, вместе со своим командиром! – он был взбешен.– – Что сейчас болит?
– Опять коленка. – тихо повинился солдат.
– Показывай.
Солдат, как стоял, спихнул грязный сапог с больной ноги и завернул штанину. Ну, конечно, – красный, отекший сустав!
– Мерь температуру, – со злостью бросил он фельдшеру…
В пустом коридоре штаба, как помоями пахло только что вымытыми полами. Рабочий день завершался. Бабаджанян был в кабинете один и собирался уходить – стоя в шинели прибирал бумаги на своем столе.
– А, доктор… Заходи. …
…Он сменил Пасечника, которому предложили подать в отставку, видя, что тот «не тянет». Не имея специального строительного образования, майор Пасечник к тому же был уже в возрасте – сорок семь лет. Он не был ни хорошим организатором, ни грамотным специалистом, ни истовым служакой, но зато был силен и упрям, и, находясь на заманчивой для многих должности командира строибата, не воровал и умел другим втолковывать значение слов «надо». Когда на собраниях звучало его: «А то некоторые нашли себе здесь хорошую государственную кормушку…», то это не воспринималось, как расхожая демагогия, хотя говорил он казенными фразами и запинался не от избытка эмоций. Наверное, прежде, чем подписать приказ, наверху долго размышляли – а стоит ли менять такую безотказную ломовую лошадь? Он не пошел на «отвальную» – прямого приглашения не было, а сам он посчитал для себя неудобным участвовать в проводах командира, с которым прослужил всего ничего. Но Пасечник обиделся. Узнал об этом месяц спустя, когда ему случилось подвезти уже демобилизованного Пасечника на санитарной госпитальной машине, возвращаясь с вызова. Была уже ночь. Пасечник, одетый в тесный штатский, нейлоновый плащ, в армейских «хромачах», руки в карманах, в угрюмом подпитии брел откуда-то из гостей, один на пустой дороге, как призрак, как летучий голландец, как некий итог своей завершенной службы. – Чего ж ты не пришел меня проводить? – уже вылезая из «уазика» возле своего дома, недовольно спросил Пасечник, дыхнув в лицо спиртным перегаром. – А я завтра уезжаю. Домой. Ну, будь… – и пьяным, мутным взглядом тяжело посмотрел на него, словно напоследок хотел разобраться, что же все-таки за человек этот доктор, его бывший сослуживец?
Новый командир в чине подполковника