– Не теряй время на треп, ночь скоро кончится, и нам рано вставать. Я пошел спать, а ты оцени мою жертву.
Джон отправился восвояси, а он. нисколько не колеблясь, прошел в комнатку, где на кровати, повернувшись лицом к стене, лежала их ночная гостья. Она легла не раздеваясь, и наверно еще не заснула. Вышедшая луна через не задернутые окна освещала тесное пространство комнаты. Этот совершенно особый свет удивительно точно гармонировал с некрашеным, оструганным брусом голых стен, приобретших со временем терракотовый оттенок, с иссохшимся мхом, торчащим из пазов, и даже с запахом старых, чужих вещей. На дверном простенке висела картина, выполненная маслом художником-любителем начала века – раздетая натурщица в пол-оборота к зрителю. Высокая, крупная женщина с пышными каштановыми волосами, убранными в пучок, с оплывшей талией и тяжелой грудью, которую приходилось поддерживать рукой. Неуклюжая, судя по нелепой позе; необоснованно пугливая и абсолютно нежеланная. Может, потому, что была неживой? Он разулся, снял брюки и остался в тонком, горчичного цвета, свитере, постеснявшись лечь совсем раздетым.
Лунный свет вместе с ним перебрался в уже согретую постель. Это было незнакомое ему тепло, но он уговаривал себя, что так уже было сотни раз и ничего нового он не почувствовал, ощутив это тепло, но так было лишь в первые мгновения или первые полчаса , пока он не впитал в себя это тепло и не понял, что не хочет с ним расставаться. Он лежал рядом с ней, льнул к ее спине, осторожно подстраиваясь к очертаниям ее тела, и был абсолютно трезв и спокоен и не понимал, откуда у него этот опыт. Не оборачиваясь к нему, она отнимала его руку, снова и снова находившую ее ноги, голое тело под кофтой, и он чувствовал, что и она тоже, как убитая. Она ничего не говорила ему в эти первые минуты, вся в напряженном молчании, а он ничего не хотел больше и не знал, чего еще надо хотеть, кроме этого тепла.
Устав бороться с ним, она повернулась на спину и пристыдила его, что он не дает ей спать, а ведь ей рано вставать. Она не злилась на него, смирившись с тем, что покоя ей не дадут. Отвечая на его расспросы, она рассказывала о себе, о техникуме… и как-то примитивно у нее это получалось, видимо, от старания не ударить в грязь лицом перед ним, и он про себя отметил, что она глуповата, но не обиделся на нее за это и не стал меньше любить. Пока они шептались луна пропала и в комнате сделалось совсем темно и усилилась жара. Кровать торцом стояла впритык к круглой печке – голландке в железном футляре, и стоило ему по забывчивости вытянуть ноги, как он обжигал ступни. – это смешило его, он представлял себе, как завтра будет рассказывать Джону об этой помехе. Глупо было и дальше преть в одежде под одеялом, и она сняла с себя кофту и чулки , и передала ему этот ворох , чтоб он положил его на стул рядом с кроватью, и когда он дотягивался рукой до стула, он снова обжегся.
Неужели он все это помнит?
Потом