– Товарищ Щусь, я ни с кем не гуляю, и я здесь только временно, по ошибке. – Саша решила не отмалчиваться, поддержать разговор, а заодно кое-что сразу объяснить гуляйпольским донжуанам, что оказались сплетниками похуже, чем девчонки в пансионе Куропаткиной.
Она не могла бы сказать, да и не думала вовсе, что Махно ее изнасиловал – этого и близко не было, скорее, она побоялась отказать… но то, что случилось между ней и атаманом, не важно, по согласию или без, не означало, что воля Александры Владимирской окончательно сломлена. Она не собиралась вести себя так, словно готова лечь с любым, у кого при виде нее закапала слюна; предстояло найти тонкую грань между жертвенной податливостью и опасным высокомерием… и удержаться на этом острие, пока Бог или судьба не пошлют возможность сбежать.
Щусь за спиной хмыкнул -видно, сразу не смог сообразить, что ответить «панночке» – а Саше только того и надо было: выиграть время.
Улица неожиданно закончилась, уперлась в площадь, где возвышался собор, а вокруг – каменные дома, в основном в два этажа, на вид довольно приличные, не разграбленные. Повсюду развевались знамена, черные, вперемешку с красными, сама площадь была запружена людьми, пешими и конными, и какими-то странными бричками – Саша таких никогда не видела. Ей даже показалось, что на них установлены артиллерийские орудия, но, должно быть, все-таки показалось…
Люди шумели, кони храпели, ржали, а порой начинала играть гармошка или трубить труба.
– Вот мы и на месте, Ляксандра Николаевна! – важно сообщил Федос. – Здесь у нас, подивись, и штаб – реввоенсовет, и волостной совет, и кульпросвет…
– Спасибо… – она хотела соскользнуть с седла, но он не пустил:
– Куды? Почекай, довезу тебя прямо до входу, а то ще затопчут – бачиш, митинг! Молодые анархысты к нам прибыли, вишь, сколько!
Нужный им дом тоже был двухэтажным, каменным, даже с палисадником, но одно окно внизу было выбито и заколочено наспех досками, а другие такие грязные, что рассмотреть сквозь них ничего было нельзя.
У входа, справа и слева от кривой вывески с надписью «Культпросвет революционной армии батьки Махно», висели два флага – чёрный и красный. На черном было написано: «Власть рождает паразитов. Да здравствует анархия!», а на красном – «Вся власть советам на местах!».
Федос вдруг молодецки присвистнул, вытянул руку с нагайкой, указал налево:
– О, глянь-ко, сам Нестор Иваныч выступает! Ну а чо ж, и правильно, нехай молодняк на батьку видразу и подивится, и послухает!
– Где?.. – пробормотала Саша.
– Да вона. Вишь, на рессорке стоит?
Она взглянула, узнала… Конечно, это был Нестор: в гимнастерке и портупее, с саблей на боку, в бараньей шапке, изрядно придававшей ему росту… Он что-то говорил – горячо, даже зло, толпа преданно слушала, то и дело взрываясь одобрительными криками или гулом.
Саша