И передал Петру.
Потом с хмурым видом забрал телефон.
– Надеюсь, ты и сейчас не ошибся, – и Петр понял, что он опять о Вострове, о Соколове.
Прапорщик полиции Кудинов ответил этой бедной мамаше как есть: «Работаем». Жалко ее. Конечно, жалко. Но что еще ответить? Никто в отделении хреном груши не околачивал. Все работали.
Привезли алкаша, подобранного на улице: предположительно, жертва ограбления. Долго регистрировали. Сука наблевал. Лужу убрали, а вонь до сих пор. Потом Кудинов принял сообщение: подозрительная сумка у скамейки на Тверском бульваре. Потом наряд выехал на сигнал: квартирная кража. Потом отмена сигнала: сумка исчезла сама собой. Центр Москвы – ничего не поделаешь. Кипит круглые сутки. Ночью даже больше, чем днем.
Так, теперь опять насчет этого пацана. Константин Смирнов, полтора года. Вот еб твою мать. Сами детей сбрасывают на нянек-соплячек или нянек-таджичек, которые по-русски ни в зуб ногой. А потом: полиция, помогите!.. И все-таки, когда в преступлении был замешан ребенок, Кудинову делалось жутко. Ко всему уже привык. Но это – все-таки жутко. Дети должны жить. Дети должны жить в безопасности. Мать – идиотка. Где сама была? На работе. На работе она была. Родила – так сиди дома!.. Ладно. Ребенок пропал с нянькой. У няньки раньше приводы в полицию были? Все обычно начинается с малости: мелкого хулиганства, мелкой кражи, дозы для себя. Не наказывают строго. А потом – похищение ребенка.
Его мнение: строже всего надо наказывать за мелочи. Прямо чтобы – бац.
Ладно… Так. Нянька эта. Ирина Капустина. Он поколотил по клавишам, поглядел, что высветилось на грязноватом, с липкой пылью в углах экране. Нет, с нянькой все чисто. По крайней мере, по файлам. С пропиской порядок: временная, но продлена в срок. Ранее Ирина Капустина в полиции никак зарегистрирована не была. Ни митингов, ни нарушения режима прописки, ни штрафов за вождение, ничего. Не шлюха, не наркоманка, не активистка, не сектантка.
Возраст: двадцать лет.
Ха-ха-ха. Извините, но все понятно. К хахалю поскакала. А малыша с собой потащила: мультики ему включили, телефон отрубили, а сами понятно что.
А что еще? В двадцать лет если, нормальное социальное окружение и ни одного привода. Надо послать Иванова с Багутдиновым. Мужик из «Леры» театр упоминал. Кудинов потянулся за телефоном. Но тот зазвонил быстрее, чем прапорщик снял трубку.
– Кудинов слушает.
– На Пушку ребят кинуть можешь? Кто там поблизости пасется?
Кудинов проверил:
– Багутдинов, Иванов.
– Хватит двоих. Какой-то козлина маячит с плакатом. Одиночный пикет. Позвонили, сообщили о непорядке сознательные граждане.
Кудинов шмякнул трубку. И вот на такое отвлекайся? Тут же ребенок пропал! А там им какой-то козлина с плакатиком важнее. Это нормально?
Охранники не бычились, отметила Света. Говорили с Олегом без отчества вежливо, тихо. И вообще, выглядели ничего себе. «Все-таки заведение культуры. Театр», – Света отвлеклась, разглядывала стеклянную будку, хромированную рогатку, рамку металлоискателя.